5. Более близкие знакомства

Володя Ильин не спеша надевает гидрокостюм. На его лице безразличие, свойственное много повидавшим под водой людям. Мне это не очень нравится. Он недавно в этих краях, а до этого жил на Украине, плавал только в Черном море. Здесь же суровое весеннее Японское море. И под водой нас ждут осьминоги. Сколько раз я встречался с ними в прошлом году, но все равно волнуюсь, как и при первом погружении в этих водах. А Ильин спокоен. Но под водой он преображается: бросается к первой же морской звезде, потом к ежам, которые облепили прибрежные камни, пытается поймать руками красочных рыбешек, выплывающих нам навстречу из зарослей морских трав. Большая раковина с раком-отшельником для него находка, и я вижу, как он прячет ее за пояс. А морская капуста, свисающая гигантскими веерами с подводных скал, приводит его в восторг. Плавает Володя прекрасно, и я с трудом поспеваю за ним. Нам сейчас не до осьминогов, поэтому зову его туда, где эти животные не встречаются. Пусть сначала мой напарник познакомится с подводным миром этого моря. Мы долго плаваем среди лабиринта подводных скал, ныряем на дно глубоких ущелий. Эта встреча с морем увлекает и меня.

На берегу еще раз обсуждаем, с чего начинать наши работы. У нас есть официальное задание - произвести под водой съемку некоторых животных. Одновременно с этим я наметил продолжить свои наблюдения над осьминогами. Необходимо еще раз проверить возможность их нападения на человека, замерить силу отдельных присосок, определить количество осьминогов в непосредственной близости от берега и распределение их на дне.

Оснащены мы хорошо: у нас новые гидрокостюмы, три акваланга, усовершенствованные боксы. Вот только нет воздушного компрессора: заряжать акваланги придется опять на рыбокомбинате. На этот раз, наверное, делать это будет сложнее - теперь там нет Арзамасова. Он получил повышение: работает на плавбазе. Я рад за него, и в то же время мне грустно, что не увижу больше на Острове этого замечательного человека.

Основные работы мы будем проводить только в масках и ластах. Как я убедился в прошлом году, этого снаряжения вполне достаточно.

Жить будем на гидрометеостанции, а плавать опять в этой прекрасной бухте. К сожалению, Толик отбыл к себе домой на Камчатку. Ивашов пока работает здесь и, конечно, будет нам помогать.

Перед вторым заплывом я делюсь с Ильиным своим опытом и предупреждаю об опасностях. Но он снова выслушивает меня равнодушно и, кажется, пропускает мои наставления мимо ушей. Со временем я пойму, что под маской внешней невозмутимости он скрывает влюбленность в подводные плавания. Ильин окончил университет, должен был работать в Киеве, но добился перевода сюда. Мои слова не пропали для него даром. Он приучил себя к строгой дисциплине под водой, и плавать с ним было легко и приятно.

А пока в море я боюсь далеко отпускать его от себя. Мы плывем вдоль каменной гряды. Здесь раньше чаще всего встречались осьминоги. Вот и первый из них, совсем небольшой. Прилепился к камню. Окраска его серая, неприметная. Недалеко от него расщелина в подводной скале. В глубине ее видны ряды белых присосок - это убежище другого осьминога. На каменном выступе расположился третий. Тело его приподнято. Глаза, как говорят, на макушке - заметил нас. Осьминог густо краснеет и выбрасывает нам навстречу щупальца. Останавливаемся, не будем пока его тревожить. Смотрим на него с расстояния. Мне такие картины уже знакомы. Но Володя взволнован. Да и как может быть иначе! С трудом увлекаю его дальше. Дно уходит вниз, начинаются нагромождения больших угловатых глыб. Внезапно чувствую рывок за ноги. Оборачиваюсь: из расщелины вытянулись два длинных щупальца и схватили мой ласт. Такое со мной происходит впервые. Интересно, как будет себя вести в этом случае осьминог? Володя устремляется ко мне, но я останавливаю его. Мне ясно - осьминог ошибся. Вероятно, он принял ласт за проплывающую рыбу. Сейчас должен отпустить. И действительно, присоски отлипают одна за другой и щупальца втягиваются в расщелину. Отрываю от скалы небольшого осьминога, чтобы показать его Володе вблизи. Он с интересом рассматривает необычное для него животное, трогает присоски, щупальца. Осьминог незамедлительно к нему присасывается. Но Володя спокоен. А. осьминог напрягает тело, стремясь вырваться из рук. Щупальца отпускают Володю, и из воронки вырывается чернильное облако. Животное старается набрать в полость больше воздуха. Когда край мантии отходит, мы видим внутри полости голубоватые жабры, похожие на гроздь винограда. Осьминог утомился и теперь часто дышит, втягивая воду. Интересно было бы замерить ритм этого дыхания, но у нас нет специальных подводных часов. Все же я отмечаю, что он примерно такой же, как и у меня. Оставляем осьминога и плывем дальше... Каждый день мы встречаем осьминогов. В нашей бухте их десятка два. Все осьминоги взяты нами на учет. Чтобы следить за ними, мы метим их на перепонке между щупалец. Теперь нам не приходится долго искать осьминогов - мы заранее знаем, где и какого из них встретим.

Водолаз

Водолаз с осьминогом

Плывем в море пока хватает сил. Первым сдаюсь я. И на этом прекращаются работы по программе. Ильин выносливее меня и долго еще плавает вдоль берега. Он, как и всякий новичок здесь, заразился собиранием морских звезд и других интересных животных. На берегу разбирает свой улов и потом долго возится с ним: промывает, впрыскивает формалин, сушит на солнце. Обложил своими находками печку в домике, где мы живем, и теперь у нас крепкий морской запах. Периодами он становится настолько крепким, что Володя часть экспонатов отбирает и с сожалением уносит обратно на берег. Но постепенно у него собирается хорошая коллекция, и я начинаю ему понемногу завидовать. Особенно хороша у него одна многолучевая звезда. Живая она была оранжевого цвета с лиловыми полосами вдоль лучей. Высушенная звезда поблекла, но все равно осталась очень красивой. Володя нашел ее на большой глубине и теперь явно ею гордится. Глядя на него, я тоже иногда отвлекаюсь на поиски редких звезд. Но мне не везет.

Довольно быстро мы установили, что каждый осьминог придерживается более или менее определенного участка дна. Иногда, особенно в периоды волнений, осьминоги куда-то скрываются на несколько дней, но потом вновь появляются на своих участках. Бывают и перемещения, в основном когда один осьминог вытесняет с участка другого.

Редко можно видеть двух осьминогов рядом. Обычно при появлении более крупного меньший тотчас же уплывает, даже если крупный вторгся на его участок. А однажды мне пришлось увидеть, как встретились два осьминога одинаковой величины. Хозяин участка выполз из убежища, взгромоздился на большой камень, побагровел и выпустил навстречу пришельцу щупальца. Пришелец ответил тем же. Животные переплелись щупальцами и замерли. Это было похоже на рукопожатие борцов перед схваткой. Но вот осьминоги напряглись, щупальца натянулись. Они словно старались перетянуть друг друга через каменную глыбу. Несколько таких усилий, и пришлый осьминог высвободил свои щупальца и заспешил прочь. А победитель свернул Щупальца и застыл на камне, словно на пьедестале.

Ильин - опытный подводник, поэтому я смелее веду себя с осьминогами. Много раз проверяю их реакцию на появление вблизи человека. Стараюсь вывести из равновесия крупных животных резкими движениями. Но они слабо реагируют на это. И только тогда, когда начинаешь трогать их руками или каким-нибудь предметом, пускают в ход щупальца. Нельзя сказать, что я спокойно взираю на то, как передо мной раскручиваются и взлетают вверх толстые щупальца. Это зрелище вызывает у меня тревогу. Но все же я решаюсь приблизиться вплотную. Раздразнив как следует осьминога с длиной щупалец около полутора метров, подплываю к нему. Тотчас же он хватает меня сразу несколькими щупальцами. Ощущение далеко не из приятных - словно я прилип к чему-то вязкому, тягучему. Даже сквозь гидрокостюм и одежду чувствуется громадная сила присосок. Я не двигаюсь, и, подержав немного, осьминог меня отпускает.

И так было несколько раз: пока беспокоишь осьминога, он, обороняясь, крепко держит тебя щупальцами, но стоит спокойно замереть и не трогать его, как присоски отлипают, и щупальца уползают от тебя и сворачиваются в кольца. Этот эксперимент повторяю и с другими осьминогами, но результат тот же: они просто не желают удерживать меня.

Следующий этап нашей работы - борьба с ними в толще воды. Для этого мы специально поднимаем со дна довольно крупных осьминогов. Вдвоем это делать гораздо проще: один из нас тянет осьминога за туловище, другой отрывает от камней щупальца. После того как осьминог поднят к поверхности воды, держать его удобнее всего за шею, щупальцами от себя. В этом случае осьминог развертывает их в виде зонта. Между ними показывается черный "клюв", который выдвигается из ротового отверстия. Концы щупалец извиваются, стараясь за что-нибудь ухватиться. Стоит его в этот момент повернуть щупальцами к себе, как он тотчас же хватается за тебя и опутывает туловище, руки, ноги. И ты оказываешься как бы связанным веревками, которые непрерывно стягиваются. Если осьминог достаточно большой, то буквально нельзя пошевелить ни рукой, ни ногой. И на этом борьба заканчивается - ты побежден! Но как только перестаешь его удерживать, он тотчас же свертывает щупальца и стремится уплыть. У осьминогов нет никакого злого намерения - просто они рассматривают в этом случае человека как некую твердую опору, за которую держатся всеми своими "руками". И при первой же возможности стараются покинуть этот шаткий и неприятный для них предмет.

Повторяет эти эксперименты и Ильин. После некоторых из них он долго плюется. Это означает, что присоски попали ему на губы, или, как он говорит, "целовался с осьминогом". На первых порах я с тревогой ждал, что осьминоги в такой борьбе попытаются укусить "клювом". Это могло привести к неприятным последствиям - слюна их ядовита. Да и потом они могли разорвать гидрокостюм, а это в холодной воде очень опасно. Но они не спешат пускать в ход свое острое оружие, и я даю им возможность касаться меня ртом и "клювом", даже слегка прижимаю их при этом. И снова не кусают! Дело, вероятно, в том, что вкус они определяют присосками и резина гидрокостюма им неприятна, образно говоря, не по вкусу.

По этим опытам можно было сделать предварительные выводы о неагрессивности осьминогов. Но они были далеко не полными, и я это понимал. Осьминоги ощупывали резину, при касании же тела они могли повести себя иначе. Но проверить это я не мог: вода была слишком холодной для того, чтобы плавать без гидрокостюма.

Часто после экспериментов мы подолгу не отпускаем осьминогов. И если нам попадается уж очень большой, берем его за щупальца, как за вожжи. Он принимает обтекаемую форму и, выбрасывая воду из воронки, тихой скоростью буксирует нас в воде. Несмотря на то что мы помогаем ему, подгребая ластами, проехать таким образом нам удается небольшое расстояние. После этого осьминог выбивается из сил, бока его раздуваются, как у загнанной лошади, мантийная щель открывается во всю ширь, втягивая воду. Вообще мы заметили, что осьминоги быстро утомляются. При борьбе с ними мы чувствовали, как уже через несколько минут заметно слабеет усилие их мышц. Стоит им быстро проплыть несколько раз короткие расстояния, как они бессильно замирают на дне. Причина эта, видимо, в том, что кровь у них вместо гемоглобина содержит пигмент гемоцианин, а он является плохим переносчиком кислорода. И хотя у осьминога имеется развитая кровеносная система с дополнительными сердцами, работающая крайне экономно, при длительной нагрузке его мощным мышцам кислорода не хватает.

Несмотря на то что мы вольно обращались с осьминогами, все же хотели убедиться: могут ли осьминоги напасть первыми или нет? И мы стараемся еще и еще раз вызвать их на это: плаваем назад и вперед перед ними, проводим руками около их убежищ. В ответ лишь изредка ленивые движения щупалец; но наконец, нападение произошло! Впрочем, надо оговориться, что опять-таки мне пришлось дразнить осьминога. Было это так: в нише под глыбой камня я увидел большого осьминога. Стоило мне подплыть и дотронуться до его щупалец, как он тотчас же принял классическую для такого случая позу: перекрыл вход в нишу щупальцами и максимально растянул присоски. Причем сделал это так, что передо мной был "букет" из крупных присосок. При мне был фотоаппарат, и я быстро снял эту интересную картину. Но только примерился сделать для гарантии второй снимок, как осьминог опустил щупальца, взглянул на меня одним глазом и подобрал щупальца под себя. Я начал щекотать и покалывать его прутиком, чтобы он вновь принял прежнюю позу. Но осьминог вяло шевелился и только выбрасывал из-под камня щупальца. Помахав ими передо мной, он тотчас же втягивал их обратно. Я не отставал. И вдруг с быстротой, удивительной для этих животных, он выскочил из-под камня. От неожиданности я машинально нажал на спуск фотоаппарата, и в то же время мне на голову, плечи и руки легли щупальца. Я замер. Было любопытно узнать, как поступит осьминог дальше? Щупальца шевелились, ощупывая меня. Но через несколько секунд присоски стали отлипать и щупальца соскользнули с меня. Осьминог, пятясь, возвратился в свое убежище. А я получил два удачных снимка: первый запечатлел оборону осьминога, второй - его нападение.

Однажды я вспугнул средней величины осьминога. Плыл он медленно. Тело его не имело, как обычно в этих случаях, обтекаемой формы и странно раздувалось. Я без труда догнал его и развел в стороны щупальца. Между ними было туловище большого камчатского краба. Я отпустил осьминога, и он заторопился дальше, держа свою добычу. Как известно, различные крабы - излюбленная пища осьминогов. Мы много раз видели их с этой добычей. Как правило, осьминоги держали ее присосками рядом со ртом. Иногда можно было видеть два или даже больше небольших крабов. Встречали мы их также с бычками, камбалами и другими малоподвижными донными рыбами. А с корюшкой пока не видели ни разу. Или они ловят и съедают эту рыбу ночью, когда ее стаи подходят на нерест, или нерестящаяся корюшка привлекает различных хищников, а тех в свою очередь ловят осьминоги?

Для добычи пищи, передвижения по дну, обороны осьминоги используют присоски. Действие их таково: снаружи присоска имеет перепонку с отверстием, ведущим во внутреннюю полость. Сначала к поверхности прилипает эта перепонка. Она обволакивает все неровности, создавая необходимую герметичность. Присоска с усилием прижимается, а затем мышцы расслабляются, и над пленкой образуется вакуум. А окружающее давление крепко удерживает присоску. Кроме того, присасывающая поверхность присосок покрыта концентрическими рядами мельчайших цилиндрических бугорков и множеством микроскопических пор, особенно заметных на вершинах бугорков. Эта система бугорков и капиллярных пор, видимых только при сильном увеличении, обеспечивает плотное прилипание присосок. Вот почему осьминоги могут крепко хвататься за неровные и шершавые поверхности, например за туловища рыб, покрытых чешуей, за ребристые раковины и колючие панцири крабов.

В один из дней приступаем к определению силы присосок. Прибор для этого несложен - пружинный динамометр, на конце которого укреплена круглая гладкая шайба. Осьминога выбираем вблизи берега, недалеко от поверхности воды. Не делая резких движений, Ильин подплывает к осьминогу, который спокойно лежит между двумя каменными глыбами. А затем рывком отрывает от камня одно щупальце. Осьминог ярко краснеет. Его туловище увеличивается в размерах, "надувается", как мы иногда говорим. Это он старается нас испугать и, как обычно, раскидывает широко щупальца. Не обращая на это внимания, Володя крепко держит щупальце, аккуратно линеечкой замеряет диаметр присоски, прикладывает к ней шайбу динамометра. И затем замеряет, с какой силой удерживает присоска шайбу, пока она не оторвется. Замеры повторяет с разными присосками. Опыты превзошли наши ожидания: присоска диаметром три сантиметра удерживает два с половиной - три килограмма. Это очень много. Ведь присосок у осьминога сотни. Даже если он часть из них приведет в действие, то суммарное усилие может составить десятки и сотни килограммов. В очередной раз проверяем это: берем осьминога за туловище, но даже вдвоем не можем оторвать его от поверхности камня. Упираясь ногами в камень, стараемся изо всех сил. Но тщетно! Пока отдыхаем, осьминог заползает в узкую щель под камнем. Оттуда его уже не вытащить. Приходится вылезать на берег и искать подходящую палку. Запустив ее в расщелину, стараюсь выгнать из нее осьминога. Терпит он долго, но в конце концов не выдерживает и вылезает из расщелины. Даю ему успокоиться, а потом этой же палкой подгоняю его, чтобы он переместился на более глубокое место. Осьминог безропотно движется в нужном направлении. Володе смешно: я похож на пастуха, а осьминог - на кроткую овцу. Наконец он достиг нужной глубины. И опять Володя ныряет с динамометром. Пока он проводит опыт, осьминог крепко охватывает его щупальцами. Я уверен, что стоит осьминога оставить в покое, как он отпустит Володю. В крайнем случае я приду на помощь и освобожу его от этих объятий. Но все равно по спине пробегает холодок. А Володя верен себе: не спешит, выбирает щупальце потолще, присоску побольше, делает все основательно. Производит дополнительные замеры уже сверх программы. Сила присосок на глубине заметно увеличилась. Наконец я облегченно вздыхаю: Володя показывает большой палец - замеры окончены.

Наши опыты подтвердили, что осьминог обладает большой силой. И мы с Володей делаем безоговорочный вывод: крупных осьминогов надо опасаться - ведь им ничего не стоит удержать человека под водой.

Что касается нападения осьминога на человека, то на этот вопрос у нас нет твердого и однозначного ответа. Но мы склоняемся к тому, что первым он не должен нападать. Весь наш опыт и логика рассуждений подводят к этому выводу: осьминог питается мелкой добычей, и поэтому комплекс его рефлексов должен быть таков, что мы просто выпадаем из сферы его внимания. Как добыча мы не годимся, а на его врагов не похожи. Возможно, что осьминоги принимают нас за существа, подобные себе. Чем же тогда объяснить, что изредка они выбрасывают нам навстречу щупальца? Может быть, они нам угрожают, чтобы защитить свое место на дне, а может, стали нас опасаться. Ведь все же мы их иногда сильно беспокоим, и я заметил, что некоторые осьминоги в конце концов стали покидать участок.

Решаем, что теперь будем как можно реже вступать с ними в борьбу и без особой нужды не тревожить. После этого количество осьминогов в нашей бухте оставалось неизменным.

Плавать в нашей бухте было очень интересно, но со временем нам захотелось посмотреть, что же делается в других местах. И первый поход мы наметили в соседнюю бухту, где в позапрошлом году стояла наша с Александром палатка. Решили идти не берегом, а по тропинке, которая взбегает на небольшой перевал и дальше спускается к дальнему мысу. По берегу путь короче, но там надо прыгать с камня на камень, обходить каменные осыпи и карабкаться на отдельные скалы.

Достигнув дальнего мыса, свернули с тропинки и вышли на узкий каменистый гребень. Вдали открылась цепь полукруглых бухт. Ильин, вглядываясь в их очертания, спросил:

- Вам не приходилось там плавать?

- Нет, с этой стороны Острова плавал только до этого места.

- Интересно, есть ли в тех бухтах камчатские крабы? Уж очень они подходят для крабов - открыты в сторону моря и, судя по берегу, мелководные. Не мешало бы там поплавать и посмотреть.

А ведь, пожалуй, он прав! Только время уже упущено: как правило, крабы выходят на мелководье в апреле, а сейчас уже конец мая. Как же я раньше о них не подумал! Но откуда у Ильина такая осведомленность?

- Володя, а тебе, случаем, не приходилось их видеть под водой? - Я начинаю уже кое о чем догадываться.

- Пришлось! Недалеко от Владивостока погружались несколько раз с аквалангами, чтобы понаблюдать за ними.

- А я-то думал, что ты только на Острове первый раз нырнул в Японское море. Почему же раньше мне об этом не рассказал?

Ильин пожимает плечами:

- А что рассказывать? Думал, сами их видели не раз.

- Да откуда? Весной я сюда приезжаю второй раз, да и занимался только осьминогами. Расскажи, как ваши погружения проходили.

- Обыкновенно! - Ильин напускает равнодушие. - Дно было неинтересное - голая песчаная отмель. Животных почти не видели. Только вот крабы...

Он замолкает. Немногословный человек Ильин, но я своими вопросами постепенно заставляю рассказать подробности. Погружались они в бухте, берега которой полого уходили в глубину на десять - пятнадцать метров. Аквалангисты находили крабов по широкой полосе следов, которые они оставляли на песчаном дне. Встречались они, как правило, парами: самцы держали за клешни избранных ими самок. Они совершенно не обращали внимания на подплывавших людей и даже поднятые к поверхности не выпускали самок из своих объятий, В таких мелководных бухтах и происходит спаривание крабов. В это же время самки линяют, и самцы не отходят от них, неся охрану в этот ответственный период. После окончания линьки самок происходит спаривание, а затем самцы удаляются. Теперь наступает их черед линять. Они собираются в группы и направляются к каменным грядам и скалам. Здесь и линяют, а затем, пока не затвердеет панцирь, скрываются в расщелинах и под камнями. После линьки крабы уходят на свои подводные пастбища, где питаются различными донными животными.

По мере прогревания воды они опускаются все глубже и все дальше уходят от берега.

Я живо представляю себе картину: громадные крабы с почти метровым размахом ног рядами движутся по дну. Какие уникальные кадры можно тут снять!

- Володя, неужели из вас никто не захватил фотоаппарата?

- Не было таких любителей.

- Попробуй сам на будущий год снять крабов, я помог бы - одолжил бокс для фотоаппарата.

- Там видно будет, - уклончиво отвечает Ильин.

Но вряд ли его увлечет подводная съемка. Что же касается подводного плавания, то тут он куда угодно - в любые подводные ущелья, пещеры и "джунгли". А съемки, видно, не для него.

И вот опять плыву по старому маршруту, ведущему к мысу. Впереди показался каменный выступ, покрытый разноцветными актиниями. У его подножия, как и раньше, сплошная россыпь звезд патирий. Нигде я больше не встречал их в таком количестве. Одни из них крупные, как блюдца, другие маленькие, с монетку. Разных оттенков голубого и синего цвета, покрытые затейливыми узорами из красных и оранжевых пятен. В этом изобилии изредка встречаются патирий красивого малинового и желтого цвета. Попадаются также шестилучевые, очень редко - звезды с четырьмя и семью лучами. Они сияют на камнях, как красивые старинные ордена.

Выше по уступу видны довольно редкие, зеленого цвета, актинии метридиум, а в расщелине у самой поверхности воды должны быть актинии золотистого цвета. Заглядываю туда: так и есть, те же самые!

Чуть дальше грот с разноцветными губками. Только здесь я встречал раньше губок алого цвета. Вот они! Я показываю их Володе. Они светятся на темных стенах яркими пятнами. Голубые и сиреневые губки дополняют эту картину.

За гротом дно понижается - начинается ущелье с вертикальными стенами. На них кое-где видны красные асцидии тетиум. Вскоре достигаем самого узкого места ущелья. Здесь все по-старому: на одной стене актинии метридиум снежно-белые, а на противоположной - красные и бордовые.

Я уже уверен, что встречу на прежних местах всех животных, которых видел раньше. Увлекаю Володю к очередному выступу на каменной стене: там замечательные моллюски с розовой в малиновых пятнах раковиной, в виде удлиненной низкой шапочки, покрытой радиально расходящимися от середины ребрами. Она только слегка прикрывает крупное тело животного. Это тугалия гигантская - один из наиболее древних моллюсков. Ярко-красная мантия у нее похожа на нарядную юбочку с оборками. Широкая овальная нога оранжевого цвета с темными штрихами. На голове щупальца - рожки...

Поперек ущелья лежит громадная глыба. Под ней обширная и глубокая пещера. Много раз мы заглядывали в нее раньше с Сашей в надежде встретить осьминога. Как и прежде, пещера пуста.

И последнее, что показываю сегодня Володе, - это довольно редкие звезды эвастерии, украшенные сеткой из голубых и бордовых узоров.

Сколько раз я уже удивлялся тому, что многие животные выбирают для поселения строго определенные участки дна. Вот, казалось бы, две совершенно одинаковые подводные скалы. И глубины около них одни и те же. И освещение, и характер течения воды не различаются. Но одна скала густо заселена, на другой же своего рода пустыня. Казалось бы, какая разница, где сидеть актиниям или губкам? или звездам? Но из года в год я вижу их на одних и тех же местах. Еще куда ни шло - когда это неподвижные животные. А моллюски, ракообразные, рыбы?

Все эти группировки животных как бы утверждаются на строго выбранных участках дна. И нет у них особой тяги к перемене мест. Для меня же остается совершеннейшей загадкой, какими законами руководствуется крохотная планктонная личинка того или иного животного, чтобы осесть на Дно в определенной точке?

Мы долго еще плаваем с Ильиным по ущелью, заглядывая в пещеры и гроты, которые кажутся такими удобными для осьминогов. Но мне уже ясно, что здесь они могут быть только случайно - к этим скалистым берегам не подходит для нереста корюшка.

Зато на противоположной стороне бухты у гидрометеостанции, которая тоже заканчивается подобным скалистым мысом, оказалось все наоборот. Здесь нет глубоких ущелий и гротов. Мыс уходит в глубину светло-серыми сглаженными стенами. На них виднеются только ежи да вездесущие звезды патирии. От мыса к пляжу бухты под водой тянется гряда из больших угловатых камней. Дальше начинается обширная отмель. Ближе к берегу каменная гряда переходит в небольшие площадки, прерываемые выходами сплошных каменных массивов. На гряде и площадках всегда можно встретить осьминогов. Между собой мы стали называть это место вторым участком. И осьминоги в бухте встречаются только на этом участке и напротив дома станции. Объясняется это просто: оба участка находятся на противоположных концах галечно-песчаного пляжа, на котором происходит нерест корюшки. На обоих участках имеются каменные гряды и подводные скалы с многочисленными расщелинами и гротами, где могут укрыться осьминоги. В центре же пляжа дно покрыто округлыми камнями, между которыми почти нет удобных щелей и тянутся заросли высоких водорослей саргассов и морской капусты. А заросли водорослей осьминоги, как правило, избегают.

Второй участок для осьминогов даже удобнее: далеко выдающийся в море мыс хорошо защищает его от волнения, и здесь самое спокойное место во всей бухте. Но все же мы предпочитаем больше плавать на первом участке: не надо далеко ходить, и подводные пейзажи живописнее. И осьминоги здесь, наверное, уже привыкли к нам - очень уж спокойно стали на нас посматривать, даже тогда, когда мы их тревожим.

Только при волнении, когда против дома трудно плавать, уходим мы на второй участок. В один из таких дней, плывя по границе гряды и отмели, почти у самого пляжа, я заметил у камня небольшого осьминога. Рассматривая его, вдруг почувствовал какое-то движение. Скосил глаза и невольно отпрянул: с другой стороны камня поднялся и навис надо мной громадный осьминог. Туловище как мешок. Длиннющие щупальца, толщиной с руку. Казалось, он с любопытством рассматривает меня. Я осторожно дотронулся до его щупальца. В ответ он слегка покраснел, но тут же успокоился и перестал обращать на меня внимание.

А недалеко, прямо на пустынной отмели, я увидел еще такого же гиганта. Почему-то на ум пришло сравнение с медведями. Чем-то они их неуловимо напоминали. Может быть, округлыми очертаниями туловища и свернутыми щупальцами, похожими на поджатые лапы.

И когда теперь меня спрашивают, каких самых больших осьминогов я видел, говорю, примерно с медведя или большого медвежонка. А более точно - масса его составляла примерно пятьдесят килограммов, длина каждого щупальца около двух - двух с половиной метров. Надо сказать, что, несмотря на такой сравнительно небольшой вес, подобный осьминог выглядит весьма внушительно. Большие размеры его фигуре придают щупальца с растянутой между ними перепонкой умбреллой. Они образуют как бы колокол, на который опирается туловище животного. И вот этот колокол, особенно когда потревоженный осьминог приподнимается, бывает в несколько раз больше самого туловища.

Вероятно, "медведи" были одними из самых крупных осьминогов в этих водах - мне не приходилось встречать больших ни под водой, ни в уловах рыбаков. Хотя некоторые исследователи допускают существование осьминогов массой сто и даже более килограммов. Мне бы очень хотелось, чтобы такие гиганты проживали у наших берегов. Стремление увидеть их долго еще будет вести меня по подводным дорогам.

На следующий день после встречи с "медведями" на море разыгрался шторм. А когда море утихло, я уже не обнаружил этих осьминогов. Остальные осьминоги, что обитали против дома, были на месте. Недоставало только одного, который жил у самого берега. Но, плавая вечером, я заметил ползущего осьминога. На его перепонке виднелась наша метка - значит, и этот вернулся.

Неожиданно над нашими осьминогами нависла смертельная опасность. О ней известило слабое постукивание мотора, донесшееся из-за дальнего мыса. Я непроизвольно настораживаюсь. Правда, это может быть и рейдовый катер, но уж очень характерный шум двигателя! Так и оказывается: из-за мыса выплывает водолазный бот. Хоть бы он прошел мимо! Но здешние водолазы-промысловики хорошо знают, где находятся самые богатые подводные поля. Ведомый опытной рукой, бот останавливается у самого начала гряды подводных скал, вдоль которой сидят в своих убежищах осьминоги. С тоской смотрим, как одевают водолаза. Широкоплечий парень в толстом свитере влезает в прорезиненную рубаху. Трое матросов рывками натягивают ее. На голову надевают Медный шлем и притягивают его к рубахе болтами. На грудь и спину навешивают свинцовые грузы. Ступая тяжелыми башмаками, водолаз перешагивает через борт и останавливается на трапе. Последняя проверка, и, захватив сетку для добычи, водолаз опускается под воду.

С высокого берега хорошо видно, как вскипающие буруны выходящего воздуха медленно перемещаются вдоль гряды. Может быть, он собирает только мидий? Но вот пузыри воздуха стали подниматься на одном месте, что-то задержало водолаза. Это "что-то" по всей вероятности осьминог.

- Нет им другого места, кроме этой бухты! Надо же было им вспомнить о ней! - Я начинаю закипать.

Впрочем, разве можно на них сердиться? Ведь у людей это работа, и осьминоги для них - только добыча. Исключительных прав на эту бухту мы предъявить не можем. Но для нас это трагедия: наши осьминоги могут погибнуть! И будут ли потом здесь другие - неизвестно. Надо что-то предпринимать! И мы с Ильиным плывем к боту на переговоры.

У рулевого весла - пожилой хмурый шкипер, около воздушной помпы - матрос, другой в наушниках на связи. На крыше рубки лежит сменный водолаз. Из камбуза выглянул кок. Все с любопытством смотрят на нас. А на палубе уже вывален первый улов: куча мидий, а сверху изрезанный ножом осьминог. Я узнаю его - одно щупальце у него вдвое короче остальных. Жил он в неглубокой расщелине под скалой.

Представившись команде, мы от лица Академии наук просим не трогать здешних осьминогов. Они, дескать, у нас на строгом учете и каждый под наблюдением. И заменить их другими нельзя, так как проводятся длительные эксперименты на одних и тех же животных. Сильно преувеличиваю, объясняя суть экспериментов, но что поделаешь, раз требует дело! Рассказываю, что осьминоги привыкли к нам, узнают нас и безропотно выполняют все, что мы заставляем их делать. Упоминаю о замерах усилий присосок и щупалец. Слушают нас с интересом, изредка покачивая головами то ли от удивления, то ли от недоверия.

- Ну, раз требуют интересы науки... - и, улыбнувшись, шкипер берет микрофон связи.

Водолаз на дне, судя по репликам, никак не возьмет в толк, почему нельзя трогать осьминогов. Но все же мы видим, что очередная сетка поднимается на борт с одними только мидиями.

Второй водолаз, похоже, даже доволен, что ему не придется возиться с осьминогами. Расспрашиваем его о работе на дне моря. В основном они ведут добычу мидии и трепанга. В качестве прилова берут и осьминогов. Правда, крупных стараются избегать. Бывали случаи, когда потревоженные животные присасывались сзади за медный шлем, и если частью щупалец они держались за каменную поверхность, то водолазы освобождались с трудом. Осьминог может также пережать воздушный шланг. В общем водолазы относятся к ним с некоторой опаской.

- Передавайте привет вашим осьминогам, - шкипер помахал нам рукой и взял опять микрофон.

Когда наша лодка уткнулась в берег, водолаз уже поднимался по трапу. Затарахтел мотор, и бот направился в соседнюю бухту.

В последние дни Ильин и Ивашов зачастили к дальнему мысу. Узнав, что вечерами я плавать не буду, они прихватывали мой гидрокостюм и, прыгая по камням, скрывались за прибрежными скалами. Их влекло ущелье с прекрасными колониями актиний. Однажды, вернувшись с подводной прогулки, Ильин принес странный на первый взгляд комок бурого цвета. Рассмотрев его, я удивился: передо мной был крупнейший представитель панцирных моллюсков - криптохитон. Мне было известно, что эти моллюски встречаются в здешних водах. Но до сих пор я их не видел и поэтому считал, что живут они на больших глубинах.

- Где ты обнаружил моллюска? - спрашиваю я.

Ильин довольно равнодушно отвечает:

- На дальнем мысу есть глубокое и узкое ущелье. Там их сколько угодно.

- Не исчезнут ли за ночь куда-нибудь эти великолепные моллюски?

Володя рассмеялся:

- Если исчезнут, то только вместе со скалами, на которых они сидят!

На другой день чуть свет мы отправляемся к дальнему мысу. Недовольный Ильин изредка ворчит, бесцельно повторяя, что криптохитоны никуда не денутся и не стоило из-за них вставать в такую рань, и тем более торопиться сейчас. Я это тоже хорошо понимаю, но, как всегда, ожидание нового быстрее подгоняет вперед.

Спустившись с каменного гребня, мы карабкаемся по крутым откосам и, огибая мыс, выходим на самую его оконечность. Перед нами открывается узкое и глубокое ущелье, заканчивающееся пещерой в каменном массиве. Морские волны вбегают в ущелье и, врываясь в пещеру, выплескиваются затем оттуда белыми каскадами. Спускаться в это ущелье, в котором туда и обратно перекатываются волны, страшновато. Но в воде все оказалось проще. Набегавшие волны плавно поднимают нас вверх вдоль вертикальной стены, а затем так же аккуратно опускают вниз. И перед нами проплывают сидящие на стене всевозможные животные, и в том числе замечательные криптохитоны. Володя оказался прав: они оставались на прежних местах. Качаясь вверх-вниз, мы рассматриваем этих животных. Я насчитываю их более трех десятков, и все они находятся на небольшой площади недалеко от поверхности воды. Длина тела многих из них достигает пятнадцати - двадцати сантиметров. Все они кажутся совершенно неподвижными. Даже когда мы трогаем их руками, они не реагируют ни малейшим движением. Словно это какие-то неживые бугры бурого или красного цвета на серо-зеленой поверхности скалы.

С большим трудом нам удается оторвать одного моллюска от поверхности камня. Он постепенно свертывается и принимает шарообразную форму. На берегу мы опускаем криптохитона в выемку, заполненную водой, и он начинает медленно разворачиваться, образуя плоский овал, величиной с ладонь. Сверху тело моллюска покрыто плотным и шершавым покровом. Под ним угадываются очертания скрытой раковины. Вообще у большинства панцирных моллюсков хитонов она открыта и состоит из восьми прочных пластинок, которые имеют по краям мелкие зубчики, крепко соединяющие пластинки раковины с телом животного, сохраняя при этом подвижность. Брюшная сторона животного красивого кремового цвета с подошвообразной ногой посередине. С помощью этой ноги моллюск крепко присасывается к каменной поверхности. В передней части четко выделяется голова с ротовым отверстием, в котором имеется терка-радула с многочисленными зубами. Передвигаясь очень медленно по каменной поверхности, криптохитоны соскабливают радулой мелкие водоросли. По бокам нижней стороны туловища в бороздках видны жабры, несколько напоминающие перья. В общем у криптохитона те же части тела, что и у осьминога. Но как разительно отличается их внутреннее строение, и особенно нервная система. У хитонов она очень примитивная и состоит из окологлоточного кольца и четырех стволов, проходящих вдоль тела. В связи с малоподвижным образом жизни очень слабо развиты у хитонов и органы чувств. В своем развитии эти животные недалеко ушли от исходных форм моллюсков, ведущих свое начало от древнейших червеобразных предков. Поэтому-то хитоны в систематике моллюсков располагаются в самом низу моллюсков, а на вершине ее - головоногие.

Это ущелье оказалось замечательным местом. Постоянный ток воды создает самые благоприятные условия для жизни животных, и на стенах буквально нет свободного места - все заселено! Я вижу здесь нежных розовых полипов, желтоватых асцидий, перистые бордовые водоросли, за которые уцепились разноцветные рачки - морские козочки. Множество губок и звезд. Об актиниях и говорить нечего. Во второй половине дня лучи солнца начинают падать вдоль ущелья. Вода в его глубине вспыхивает яркой голубизной, а стены искрятся разноцветными красками.

Это ущелье покоряет и меня. Теперь мы уже все вместе при каждом удобном случае пробираемся к оконечности дальнего мыса. Впервые я встречаю здесь и крупного голожаберного моллюска. Сначала мне показалось, что за водоросли зацепилась узкая полоска голубой, с красными горошинками, ткани, случайно попавшей в море. Но, приблизившись, я вижу, что это давно разыскиваемый мной моллюск. Обернувшись вокруг пучка водорослей, повис он без движения. Но как только я пустил моллюска на камень, он тотчас же вытягивается, впереди у него показываются оранжевые щупальца, на спине расправляется венчик ажурных выростов. Животное довольно быстро скользит по поверхности. Этих моллюсков иногда называют морскими слизнями. Но мне кажется, что такое название мало подходит к этим красивым животным.

Тело голожаберных моллюсков состоит из трех частей: головы, туловища и ноги. На переднем конце тела часто имеются выросты в виде лопастей. На нижней стороне головы находится рот. В ротовой полости, как и у многих других моллюсков, радула (терка), которой они соскабливают пищу. У большинства голожаберных моллюсков около рта располагаются осязательные щупальца, а на голове пара Щупалец, служащих органами обоняния. На спине моллюсков находятся ветвистые кожистые жаберные выросты, которые служат для дыхания. Они увеличивают поверхность тела и тем самым усиливают газообмен через кожу. Эти кожные выросты чаще всего располагаются в виде кустиков по краям туловища. Иногда они сильно разветвляются, что делает моллюска похожим на необычное растение. У некоторых голожаберных моллюсков кустистые выросты для дыхания собраны на спине в виде красивой розочки. С каждым днем мы обнаруживаем голожаберных моллюсков все больше и больше. Медленно переползая по камням, моллюски время от времени встречаются друг с другом. И тогда мы наблюдаем их спаривание: животные переплетаются телами и неподвижно застывают.

И вот уже видны кладки их икринок: алыми зернышками просвечивают они в голубоватых комочках и спирально завитых лентах слизи, висящей на кустиках водорослей и камнях. Из икринок со временем выйдут личинки-парусники, названные так за широкую предротовую лопасть, несущую множество ресничек. Личинки имеют раковинку и плавают в толще воды. Но со временем они осядут на дно, потеряют раковинку и постепенно примут вид взрослых животных.

Наступил июль. В туманном и дождливом июне природа как бы накапливала силы, и с первыми солнечными и жаркими днями на склонах началось буйное цветение. В высоких травах маленькими кострами загорелись оранжевые и желтые лилии. Какие-то цветы на длинных стебельках висят на скалах пурпурными фонариками. На полянах множество ярких цветов. А в низинах подняли кудрявые лиловые головы ирисы. У подножий сопок вдоль берега цветет шиповник. Его необычайно крупные цветы источают нежный аромат. В распадках развернулись ярко-зеленые веера папоротников.

Созревает крупная земляника, и ближе к вечеру мы поднимаемся к перевалу, где между деревьями пасутся пятнистые олени. Мы собираем землянику, а над перевалом в синеве неба кругами плавают чайки. Трудно оторваться от душистых ягод, и мы ползаем в траве, пока солнце не садится за дальние горы. Темнеет море, и в дымке тают далекие острова.

Уже в сумерках спускаемся по белой каменистой тропе. По сторонам встают черные силуэты деревьев и кустов. А когда стемнеет, на склонах сопок загораются маленькие огоньки. Их все больше и больше. Искорки-огоньки вспыхивают недалеко от нас, летят над нашими головами, словно звездное небо упало на землю. Я протягиваю руку - и на ладони у меня оказывается продолговатый жук-светлячок. Задняя часть его туловища пульсирует ярким светом.

В освещенное окно бьются, трепеща крыльями, нежно-розовые ночные бабочки и лазоревые мотыльки.

Наступило лето и под водой. Здесь тоже пригревает солнце, хотя это не так заметно, как на суше. Но животные это чувствуют, и поведение многих из них изменилось. Некоторые рыбы начинают усиленно питаться: одни из них восстанавливают силы после нереста, другие готовятся к брачным играм.

В тихое утро, когда море расстилается зеркальной гладью, мое внимание привлекли странные, чмокающие звуки. Недалеко от кромки берега возникло множество расходящихся по воде кружочков. Всмотревшись, я замечаю периодически поднимающиеся над поверхностью воды белые полукружия губ. Под водой я вижу стаю кефали пелингаса. Полуметровые серебристые рыбы кормятся, открывая рот и втягивая поверхностную пленку воды. Я пытаюсь разглядеть, что же в ней есть, но только замечаю какие-то коричневые точки и желтовато-зеленые небольшие сгустки. Это планктон, который концентрируется в поверхностном слое. Здесь под лучами солнца бурно развиваются одноклеточные водоросли и различные мельчайшие животные. Как-то не сочетались сравнительно большие размеры рыб и этот почти невидимый глазу корм. И тем не менее рыбы паслись на тучных "нивах". Втягивая ртом воду, они затем пропускали ее через жабры и отфильтровывали на них пищу. И все строение жаберного аппарата у них хорошо приспособлено к такому способу питания: пять жаберных дуг имеют множество мелких остроконечных щетинок, образующих частый фильтр. На нем и задерживается эта мельчайшая пища, которая по мере накопления уплотняется и затем направляется в глотку.

Активнее стали и ленки. Когда делаешь что-нибудь на дне, эти рыбы собираются вокруг рук и ловят, склевывают что-то в поднимающемся облаке мути. Мне нравится кормить ленков: разрежешь морского ежа и протягиваешь им это лакомство. Рыбы быстро расхватывают внутренности ежа. А потом кружатся вокруг, изредка пощипывая меня за пальцы, на которых остались соблазнительные запахи. Постепенно у меня завязывается настоящая дружба с ленками в маленьком заливчике за одинокой скалой на краю бухты. Несколько дней подряд я в конце плавания навещаю это место. И у здешних ленков выработался соответствующий рефлекс. Стоит мне теперь заплыть в заливчик, как из зарослей водорослей показываются рыбы и бросаются мне навстречу. Протягиваю к ним руку, и они выстраиваются вокруг нее кольцом. Их можно погладить, пощекотать пальцами. Если раскрыть ладонь, то наиболее смелые из них опускаются на нее и, опираясь на широкие грудные плавники, лежат в ожидании угощения. И я щедро кормлю этих доверчивых рыб.

Все теплее становится вода в море, и все реже мы видим осьминогов у берега. Вскоре бухту покидает последний из них. Теперь осьминогов можно встретить только у подножия скал, круто обрывающихся в глубину. Здесь в один из дней нас ожидала интересная встреча.

Мы медленно плыли с аквалангами на глубине более сорока метров над обширной отмелью. В зеленом сумраке проступали темные очертания отдельных скал. Обогнули одну из них и в глубокой выемке увидели небольшого осьминога. Он лежал спокойно, свернув щупальца кольцами. Ничего примечательного, но на всякий случай решил его сфотографировать. Навел фотоаппарат и нажал на спуск. Ярко вспыхнул свет фотовспышки. Осьминог вздрогнул, как от удара, беспокойно зашевелил щупальцами. Подплыли ближе и только тогда заметили, что это самка - в ее гнезде видны ряды белых овальных яиц. Они тоненькой ножкой прикреплены к каменной поверхности. Осьминог беспокойно заворочался, выбрасывая навстречу нам щупальца. И наконец, приподнялся и заслонил своим телом кладку яиц. Но я все же решаюсь и, подплыв сбоку, быстро просовываю руку под осьминога. Нащупываю яйца, три из них отрываю от камня. Рука была тотчас же крепко схвачена, и я с большим трудом освободил ее от опутавших щупалец.

Самка ощупала кладку, потом, повернув к ней воронку, продула ее свежей водой, затем отогнала поднявшееся облако мути. Раздув туловище и расправив перепонку, настороженно следила за нами. И мы больше ее не тревожили. На берегу рассмотрели яйца. Они были длиной около трех сантиметров. Судя по ним, мы встретили самку песчаного осьминога. Осьминоги - раздельнополые животные. Самца очень легко отличить по так называемому гектокотилю - особым образом измененному окончанию одного из щупальцев. Обычно это третья правая "рука". Гектокотиль представляет щупальце с двумя "пальцами". Один длиннее, второй гораздо короче. Эта своеобразная рука служит для переноса сперматофоров, наполненных мужскими половыми продуктами. Внешне сперматофоры похожи на узкую бутылочку или трубочку, закрытую с обоих концов. У разных видов осьминогов длина ее неодинакова - от двадцати пяти до ста миллиметров, а у осьминогов Дофлейна превышает метр. Внутри сперматофоров имеется сложное устройство, состоящее из упругой нити, свернутой в виде пружины. Один конец ее прикреплен к особому цементирующему телу, содержащему клейкую жидкость. В момент спаривания через трубчатый орган сперматофоры выходят в мантийную полость, а оттуда в воронку. После чего самец гектокотилизированной "рукой" достает их из воронки и переносит в мантийную полость самки, где прикрепляет вблизи выхода яйцеводов. Вскоре на концах сперматофоров набухают особые пробочки, затем они как бы взрываются. Упругая нить внутри их распрямляется и выбрасывает сперму с цементирующим телом, клейкая жидкость которого приклеивает мешочек спермы к стенкам мантийной полости. Теперь самка готова к откладыванию яиц. Это может произойти и спустя довольно длительное время после спаривания. Выходя из яйцеводов, яйца захватывают сперму, и происходит оплодотворение.

Оплодотворенные яйца у самки выходят через воронку, которая в это время изгибается между щупальцами в сторону рта. Попадая внутрь венца щупалец, яйца прикрепляются к присоскам. И дальше с помощью щупалец самка проделывает поистине ювелирную работу, прикрепляя каждое яйцо тоненькой ножкой к твердой поверхности гнезда. После чего начинает их "высиживать", другое слово здесь трудно подобрать. В заботе о своем потомстве самка проводит много недель. Иногда это время растягивается до четырех месяцев. И в течение всего этого времени она тщательно охраняет яйца, очищает их от мусора и грязи, промывает чистой водой с помощью воронки. В этот период самки ничего не едят, чтобы не покидать яйца и не вызвать вблизи гнезда загрязнения воды, к которому яйца осьминогов очень чувствительны. Сильной струей воды самка отбрасывает прочь от гнезда любые органические вещества. Такое самопожертвование даром не проходит. Наблюдения показали, что осьминоги в конце высиживания находятся на грани полного истощения.

Маленькие осьминоги выходят из яиц длиной всего в несколько миллиметров. Добычей им служат мельчайшие рачки. Через несколько месяцев осьминоги отдельных видов достигают в длину около десяти сантиметров. Их очень трудно найти на дне моря. Мне удалось это только однажды. Произошло это при сборе раковин гребешков. Когда я положил раковины на дно лодки, одна из них качнулась, створки ее приоткрылись и оттуда вывалился маленький осьминог, величиной чуть меньше куриного яйца. Пустая раковина моллюска была его убежищем. Зачерпнув ведро воды, я опустил туда малютку. Здесь он показал все, на что был способен. Несколько раз перескочил с одной стороны ведра на другую, каждый раз выпуская маленькое облачко "чернил". Затем, вытянувшись, поплыл по кругу. Утомившись, он опустился на дно ведра и скрылся за мутной чернильной пеленой. Я сменил воду. Осьминог сидел на дне, переливаясь яркими красками. Я протянул к нему палец, и он храбро обхватил его своими "ручками"-щупальцами. Осторожно оторвав их от пальца, я посадил его обратно в раковину и опустил ее в море.

Вечерами на берегу мы с Володей сидим у костра. Это наш отдых. Тепло, приятно. Закипает на огне вода в чайнике, частенько к нам присоединяются ребята со станции. Неторопливо течет беседа. Делимся впечатлениями дня. Рассказываем о наших наблюдениях. И конечно, чаще всего разговариваем об осьминогах. Иногда беседы касаются практической стороны: какой прок от этих животных? Ну что тут можно сказать? Осьминог - крупное животное с питательным и вкусным мясом, что делает его объектом промысла. Слушатели оживляются - это им хорошо известно. И хотя они сами осьминогов не ловят, но при каждом удобном случае берут их у рыбаков.

В настоящее время промысел осьминогов довольно широко развит во многих странах мира, особенно в Японии и в Испании. В этих странах добыча осьминогов составляет шестьдесят - девяносто тысяч тонн в год. Надо сказать, что в Японии проведены опыты по привлечению осьминогов к определенным местам, по их разведению и искусственному увеличению. Организованы заповедники, где этих животных охраняют в период размножения. И это дает свои плоды: уловы осьминогов заметно увеличились.

Разумеется, осьминоги привлекают внимание человека в первую очередь как объект промысла. И возражать против этого трудно - человечество испытывает недостаток в белковой пище. И океан во многом должен его восполнить. Я все это отлично понимаю, но мне почему-то жаль осьминогов. Если я выскажу эту мысль, то меня назовут чудаком. А если не скажут вслух, то подумают наверняка. Ведь даже у людей, сидящих с нами у костра, эти животные особых симпатий не вызывают, скорее даже наоборот. И это понятно - они их видят на суше. Мы же, встречающиеся с ними под водой, не перестаем восхищаться их красотой и удивительным своеобразием. Для нас осьминог только прекрасное творение природы.

В наших морях водится около десяти видов осьминогов. И только представители немногих видов достигают крупных размеров. Но пока неизвестна их численность, как они расселяются и какова их плотность в прибрежной полосе моря. Может быть, какие-то виды довольно редки в наших водах? И что, если такие места, как эта бухта, являются своего рода уникальными. И хотя трудно сюда добраться, но уж очень вездесущ охотник.

Хорошо бы в этих водах организовать заповедник! А пока пусть хоть эта бухта будет неприкосновенной. И я прошу об этом Сережкина и Ильина, которые должны продолжить здесь работы до глубокой осени с группой аквалангистов.

Ильин проводил меня до самого Владивостока. Расстались мы просто: Володя помог мне сесть в автобус, уходящий в аэропорт, подал тяжелый рюкзак, снаряжение. Помахал рукой. И пошел, не оглядываясь, вниз по шоссе к своему институту.

А уже дома я обнаружил в рюкзаке сверток с лучшими Володиными звездами.

В декабре получил от Ильина письмо. В частности, там было следующее: "Наконец, в конце октября, когда температура воды была уже около десяти градусов, появились милые моему сердцу осьминоги... И вот я встретил такого огромного, какого еще не видел: щупальца длиной более двух метров, и сидел он на камне, как гора. Я, конечно, решил с ним познакомиться поближе, что ему не очень понравилось. Он схватил меня за руку щупальцами, и мне стоило большого труда вырваться из его объятий.

А однажды средний по размерам осьминог напал сзади на моего товарища. Он до этого не видел осьминогов и, естественно, сильно перепугался. Осьминог отпустил его только тогда, когда он поднялся ото дна метра на три-четыре".

Интересное сообщение! В первом случае Ильин только подтвердил наш вывод о том, что к крупным осьминогам надо относиться с осторожностью. Второй же случай для меня не понятен. Может быть, осьминога привлекли блестящие детали акваланга, которые он принял за рыб? Или в определенные моменты поведение осьминогов меняется и они становятся более агрессивными, защищая свои участки на дне? Это надо будет в дальнейшем проверить.