Глава пятнадцатая. Миллионы морских птиц

Чудеса Большого Барьерного рифа неисчерпаемы; они не ограничиваются сказочным многообразием подводного мира. Для любознательного путешественника не меньший интерес представляет огромное количество малых и больших птиц всевозможных видов и расцветок. Вряд ли какой-либо другой уголок Земного шара имеет такое необыкновенное сочетание любопытнейших особенностей растительного и животного мира.

Приближаясь в летнее время к одному из коралловых островов рифа, уже на далеком расстоянии можно увидеть над ним плотное, темное облако. Вскоре оттуда начнет доноситься какой-то неясный, приглушенный шум, а по мере дальнейшего приближения к острову путешественник с изумлением обнаружит, что облако состоит из невиданного количества птиц, кружащихся над вершинами деревьев и издающих громкие, пронзительные крики. При виде этой картины можно сделать безошибочное заключение о том, что на острове поселилась крупная колония крачек и что в большинстве гнезд сейчас подрастают маленькие птенцы. Кружащиеся над островом птицы обычно относятся к черным или бодрствующим крачкам - одной из наиболее энергичной и подвижной разновидности встречающихся на рифе морских крачек. Иногда можно высадиться на коралловом острове, не заметив издали никаких признаков пребывания на нем птиц, и с удивлением обнаружить, что деревья усеяны множеством птичьих гнезд; в этих гнездах на день остаются только те их обитатели, которые в силу необходимости не могут их покинуть - все остальное население птичьей колонии отправилось в открытое море на поиски пищи. Возвращаются кормильцы обычно уже в темноте, и ночью лес оглашается громкими криками и шумом: самцы кормят детенышей и остававшихся на острове самок, улаживают различные семейные неурядицы, выполняют мелкие домашние работы. Шум и гвалт в лесу не стихают почти до рассвета.

В прежние годы, а кое-где еще и теперь среди суеверных моряков распространены страшные рассказы о доносящихся по ночам с коралловых островов таинственных, зловещих криках; большинство рассказчиков сравнивало эти крики с теми стонами и воплями, которые, по их мнению, должны издавать поджариваемые в аду грешники. Между тем эти пронзительные и жалобные крики, далеко разносящиеся в ночной темноте, являются всего лишь любовными призывами миллионов буревестников и бакланов.

С наступлением зимы большинство птиц разлетается по различным районам Тихого океана, но весной они снова возвращаются на острова Большого Барьерного рифа, спариваются и выводят птенцов. Численность их в это время огромна; на одном из островов группы Каприкорн, общая длина береговой линии которого составляет всего две с половиной мили, а площадь не превышает трехсот акров, количество квартировавших там в летний период буревестников, по подсчетам различных наблюдателей, составляло от одного до двух миллионов птиц, а гнездившиеся на том же острове и в то же время бакланы составляли примерно половину этого количества. А ведь это не такие уж маленькие птицы: буревестник по своим размерам напоминает небольшую утку, а баклан примерно равен голубю средних размеров. Таким образом, зная площадь острова, нетрудно себе представить, что буревестники, устраивающие свои гнезда в мягкой песчаной почве, покрыли ими всю поверхность острова, а бакланы, гнездящиеся на деревьях, использовали в этих целях каждую ветку и каждый сучок.

Клинохвостый буревестник, известный также под названием водяного стрижа за свою привычку близко прижиматься к поверхности воды во время полета, достигает шестнадцати дюймов в длину. Эта птица отличается темной шоколадно-коричневой окраской, клинообразным хвостом и красноватым загнутым клювом. Длина небольшого баклана (в Австралии он широко известен под названием белоголового баклана) редко достигает тринадцати-четырнадцати дюймов, на фоне темно-серого, почти черного оперения птицы ярким контрастом выделяется белая или светло-серая шапочка перьев на голове.

И клинохвостый буревестник и белоголовые бакланы гнездятся обычно на сравнительно крупных коралловых островах, и излюбленными местами для них являются островные группы Каприкорн и Банкер. В летний период на островах Северо-Западном, Трайон, Герон, Мастхед (все из группы Каприкорн), Леди Масгрейв, Хоскин и Фэйрфэкс (группа Банкер) можно увидеть огромные стаи этих птиц.

При виде того как множество птиц обоих этих видов с приближением вечера возвращается с моря на острова, было бы вполне естественно предположить, что между ними часто возникают кровавые столкновения. В действительности, однако, этого не происходит, "и буревестники и бакланы живут друг с другом как хорошие соседи. Прилет птиц на острова начинается обычно с сентября и происходит очень дружно. После дневной охоты в океане за рыбами и другими обитателями морских глубин крупные стаи бакланов вечером подлетают к острову и садятся на ветви деревьев. Немного позднее появляются и буревестники: они мчатся низко над водой, то одним, то другим крылом касаясь ее поверхности; у самого берега они круто взмывают вверх и собираются огромными стаями над вершинами деревьев. Отсюда птицы внимательно осматривают остров, определяя местонахождение своих прошлогодних гнезд. Один за другим буревестники камнем падают вниз, с легким стуком ударяясь о мягкий песок, и немедленно начинают откапывать вход в свое старое гнездо. В дальнейшем буревестники уже безошибочно устремляются прямо к входу в свои жилища. Как и многие другие птицы, буревестники превосходно ориентируются на местности, всегда находят верное направление и даже после длительного перерыва быстро отыскивают свои старые квартиры.

Почти сразу же по прибытии птицы начинают искать себе друга или подружку; при этом они проявляют известное постоянство чувств и прежде всего пытаются найти свою прошлогоднюю напарницу. Однако за истекшую зиму при различных обстоятельствах гибло немало самок и самцов, так что в составе стаи оказывается много овдовевших птиц; к ним присоединяются и те буревестники, которые прошлой осенью были еще маленькими птенцами. Процесс ухаживания у этих птиц протекает очень быстро и энергично. Самец беспокойно кружит над островом, пытаясь выследить какую-либо одинокую самку. Заметив ее, он опускается невдалеке от нее на землю, слегка раскидывает крылья, вытягивает голову и шею и начинает что-то жалобно и вкрадчиво бормотать. Не спуская глаз с самки, самец все ближе и ближе подбирается к ней, бормотание его становится громче и увереннее и постепенно переходит в монотонное, пронзительное пение. Если самка относится благосклонно к его ухаживаниям и не отвергает их, обе птицы начинают нежно гладить друг друга, проводя клювами по голове и шее и издавая мягкие, воркующие звуки, напоминающие урчание довольных котят.

Но иногда за одной самкой ухаживают сразу двое или несколько соперников; в этих случаях каждый самец старается перещеголять другого мощью своего голоса. Если самка выбирает одного из ухаживателей, его посрамленные и униженные конкуренты скорбно удаляются от счастливых молодоженов. Бывает и так, что взыскательной невесте не нравится ни один из ее кавалеров и она с презрением покидает их, предоставляя им возможность утешать друг друга в постигшем их горе. Иногда на лишенных растительности песчаных прогалинах собираются по тридцать-сорок птиц обоего пола и тогда там начинается такой невообразимый шум и гвалт, какой только может возникнуть, когда несколько десятков голосов пытаются перекричать друг друга. Весь этот шум постепенно затихает, так как птицы парами начинают расходиться и на прогалине остается лишь несколько неудачников. Если вновь образовавшиеся семьи не имеют оставшегося с прошлого года гнезда одного из супругов и не находят какого-либо заброшенного жилища, они начинают строить новое гнездо. Основную работу выполняет самка, а самец время от времени только помогает ей копать. Самка отрывает под углом к поверхности довольно глубокую нору: работает она попеременно обеими ногами, и дело идет довольно быстро. Но даже в тех случаях, когда птицы занимают готовое гнездо, они все равно производят в нем генеральную уборку, очищая его от обвалившегося со стен и потолка песка и вытаскивая наружу набившийся туда мусор. Примерно в течение месяца после появления на острове первых птиц там идет кипучая, созидательная работа по устройству и оборудованию жилищ. В первые дни прилета птиц над островами всю ночь слышится беспорядочный и оглушительный шум; возвращаясь в сумерках с моря, тысячи и тысячи птиц начинают концерт, оглашая воздух жалобными или радостными криками и песнями; в темноте низко над землей с пронзительными воплями кружатся опоздавшие птицы, разыскивающие своих супруг и супругов, многие из которых за это время не устояли перед чарами новых пришельцев. Производимый буревестниками шум смешивается со щебетанием и карканьем укрывающихся в листве деревьев бакланов, а время от времени всю эту какофонию звуков перекрывают частые и звонкие призывы дикого петуха.

Около трех часов утра птицы начинают готовиться к вылету на дневной промысел. Первыми в путь отправляются буревестники: едва заметные узенькие тропки постепенно сливаются сначала в протоптанные дорожки, а затем и в просторные улицы шириной до шести футов, ведущие к одной из возвышенных площадок на берегу. Таких возвышенностей, используемых буревестниками в качестве своеобразных взлетных площадок, на каждом острове бывает иногда больше двадцати; от них спускаются вниз многочисленные дорожки, постепенно расходящиеся в разные стороны, подобно ветвям гигантского дерева. Примерными расчетами удалось установить, что с каждой площадки в минуту может взлететь около пятисот птиц. К трем часам утра на дорожках появляются первые птицы, с каждой минутой их становится все больше и больше и к половине четвертого они движутся по тропинкам и дорожкам непрерывным потоком, отталкивая и обгоняя друг друга и подходя к взлетной площадке шеренгами по восемь-десять птиц в одном ряду. Издали все это шествие удивительно напоминает оживление у проходной большого завода за несколько минут до гудка, когда все стараются вовремя пробить свой табель. Холостяки, не нашедшие себе вечером и ночью подруги, продолжают и здесь свои поиски, и громкие крики время от времени оглашают предрассветную тишину. Иногда случается мимолетная ссора двух соперников, но идущие сзади птицы, раздосадованные неожиданной задержкой, быстро призывают драчунов к порядку. Часто одинокие самцы, потерпевшие неудачу предыдущей ночью, отходят на несколько шагов от тропы и жалобными криками и стонами пытаются привлечь к себе внимание проходящих самок. Иногда счастье им улыбается, и на заре наступающего дня заключаются новые браки.

Взобравшись на вершину и разогнавшись немного вниз по склону, буревестники отрываются от земли и уходят в открытое море, близко прижимаясь к поверхности воды и выслеживая рыб, маленьких кальмаров и других небольших обитателей моря, составляющих пишу этих птиц.

Первые лучи солнца застают буревестников далеко в море, на острове остаются только те птицы, присутствие которых дома необходимо по различным причинам. С первыми лучами солнца просыпаются и дремавшие на ветках бакланы, получившие кратковременную передышку после оглушительного ночного концерта. Поднявшись в воздух и описав несколько кругов над своими гнездами, они также направляются в сторону моря.

Через несколько недель после прилета птиц в гнездах буревестников начинают появляться первые яйца. Каждая самка откладывает только по одному яйцу, и оба родителя в равной мере принимают участие в уходе за ним; иногда самка остается на целый день в гнезде, и вечером муж приносит ей пищу с моря, а на следующий день распределение обязанностей меняется и самец остается в гнезде. Вскоре из яиц вылупляются маленькие птенцы, в течение нескольких месяцев не покидающие гнезда и питающиеся приносимой родителями добычей. К концу этого времени (обычно между апрелем и июнем) птенцы обрастают перьями и начинают сами добывать себе пищу. По мере того как они сбрасывают пушок и оперение их становится более плотным, птенцы покидают ночью на несколько часов свои гнезда и упражняют свои крылья в полете. Однако молодым птенцам, тело которых еще покрыто пухом, нельзя опускаться слишком рано в воду, и те из них, кто по неосторожности нарушают это правило, не могут взлететь обратно в воздух и, выбившись из сил, уходят ко дну.

К концу июня все птицы покидают острова рифа и улетают в различные края Тихого океана, оставляя свои заброшенные подземные гнезда. Прогулка по песчаному берегу, изрытому многочисленными гнездами буревестников, не доставляет путешественнику особого удовольствий, так как тонкие своды гнезда не выдерживают тяжести человека и нога то и дело проваливается почти по колено в песок. В первый момент подобные инциденты могут даже показаться довольно забавными, но через несколько минут, в течение которых приходится почти непрерывно вытаскивать ноги из песка, медленно и с трудом продвигаясь вперед, вся эта история начинает изрядно надоедать. Вспоминаю один неприятный случай, который мне довелось пережить на острове Герон. Захватив с собой фотоаппарат и треножник-штатив, я отправился фотографировать несколько росших на острове деревьев-пизоний. Долго мне пришлось выбирать место, на котором можно было бы установить штатив таким образом, чтобы ни одна из ног не провалилась в гнездо буревестника. Когда мне, наконец, это удалось, я накрыл голову темной тканью и отошел на полшага назад, чтобы точнее навести объектив. В ту же минуту нога у меня провалилась в образовавшуюся впадину и я с шумом упал на спину, потянув за собой штатив с аппаратом. Разразившись проклятиями, я искренне пожелал в тот момент, чтобы злополучные буревестники жили не в земляных норах, а на ветвях деревьев; позднее, однако, я сообразил, что это также имело бы ряд своих неудобств.

Белоголовые бакланы

В то время как буревестники ухаживают за своими самками на земле, белоголовые бакланы столь же энергично делают это на ветвях деревьев. Излюбленными деревьями для них являются пизонии, фруктовые деревья, реже панданусы и турнефорции; на этих деревьях бакланы ухаживают за самками, строят гнезда, высиживают яйца и кормят птенцов в первые месяцы их жизни.

Деревья буквально кишат этими птицами; однажды на одной пизонии мне удалось насчитать сто сорок три гнезда. Учитывая, что в каждом гнезде двое взрослых птиц, а во многих гнездах появились уже маленькие птенцы, общая численность обитателей дерева составляла более трехсот птиц. Так же плотно заселены и другие деревья на многих островах рифа. Много раз я с восхищением наблюдал за тем, с какой нежностью и деликатностью самцы бакланов ухаживают за своими самками: вряд ли в мире пернатых можно найти более галантных кавалеров. Подсаживаясь на ту же ветку, где сидит его избранница, самец медленно придвигается к ней, почтительно склоняя головку, ритмично кивая ей и непрерывно издавая пронзительные звуки, напоминающие кваканье лягушки или стрекотание сверчка. Принимая ухаживания кавалера, самка одобрительно покачивает головой, и обе птицы начинают нежно поглаживать друг друга клювами, сопровождая свои ласки мягким воркованьем. Убедившись, что он действительно является избранником сердца этой дамы, самец широко раскрывает рот, выталкивает из зоба одну из рыбешек своего дневного улова и предлагает ее новой подруге; та с искренним удовольствием принимает этот щедрый подарок.

Вскоре обе птицы приступают к строительству гнезда. После тщательного осмотра близлежащих ветвей они выбирают удобное место, спускаются на землю и начинают собирать опавшие с деревьев мягкие желтые листья пизонии. Слишком свежие или, наоборот, совершенно засохшие листки непригодны для оборудования гнезда, так как им трудно придать нужную форму. Собрав несколько подходящих листьев, птицы поднимают их на облюбованную ветку и аккуратно укладывают там, ловко поправляя и утаптывая их лапками и клювом. С берега бакланы приносят выброшенные морем водоросли, поверх них накладываются стебли зеленой травы: вместе со значительным количеством листьев пизонии они служат основными строительными материалами, а в качестве вяжущих веществ, скрепляющих все возводимое сооружение, главным образом используются выделяемые самими птицами экскременты, благодаря чему стенки гнезда кажутся словно выбеленными. Ширина гнезда составляет обычно пять-шесть дюймов при нескольких дюймах глубины; в центре его имеется небольшое углубление для хранения яйца.

Гнезда бакланов можно обнаружить на высотах от трех до пятидесяти футов, но наиболее удобными для птиц являются ветви, расположенные в пятнадцати-двадцати футах от земли и обеспечивающие достаточно надежное укрытие от солнца и дождя.

Строительство гнезд идет очень быстро, так как в нем с одинаковой энергией принимают участие и самки и самцы. В такие дни очень велик спрос на опавшие листья, в результате чего развивается даже воровство. Заметив пустое гнездо, строители которого в это время отправились на сбор новых материалов, сосед не считает зазорным вытащить тайком один-два только недавно уложенных и тщательно подогнанных листа.

Отверстия и щели в гнездах бакланов часто заделываются клейкими и липкими семенами пизонии, но сбор их связан с большим риском, так как, попадая на перья птицы и прилипая к ним, они лишают птицу возможности летать. Несчастный баклан не может оторваться от земли; пытаясь освободиться, он покрывается все новыми и новыми семенами, к клейкой поверхности прилипают листья и веточки, птица становится совершенно беспомощной и беззащитной и в конце концов неизбежно погибает.

Из-за этих семян, которые прилипают при малейшем к ним прикосновении, ежегодно погибает множество бакланов, большие потери несут от них и голуби Торресова пролива.

Каждая самка баклана откладывает только по одному белоснежному, покрытому крапинками и пятнами яйцу. Самец и самка высиживают яйцо по очереди, и самец проявляет по отношению к своей подруге такую же заботу и внимание, как и до брака. Возвращаясь в гнездо, он подсаживается ближе к самке, охотно уступающей свое место над яйцом. Свободная от заботы о гнезде птица улетает на поиски пищи для себя и своей половины.

В начале декабря в гнездах начинают появляться первые птенцы - забавные пушистые черные шарики с белой шапочкой на голове, отличающиеся задиристым и капризным характером. Потревоженные кем-либо, они наносят быстрые и довольно сильные удары своими маленькими клювиками; пищу они принимают с такой видимой неохотой, словно готовы в любой момент отрыгнуть ее обратно.

Вся эта неисчислимая птичья колония потребляет ежедневно огромное количество пищи, и остается только удивляться, откуда и как ее достают. Основным источником являются воды рифа, изобилующие мелкими рыбами и кальмарами, и птичьи колонии на коралловых островах облагают мелких обитателей подводного мира тяжелым оброком. Лакомой и легкой добычей для крачек, буревестников и многих других птиц служат плотные стайки маленьких, длиной около четырех дюймов, рыбешек, встречающиеся в прибрежных водах около большинства островов.

Бакланы страдают не только от липких семян пизонии; почти на каждом острове, обычно на вершинах самых высоких деревьев, можно обнаружить по меньшей мере одно гнездо морских орлов, для которых бакланы и буревестники являются излюбленной пищей. На некоторых островах живут и одичавшие домашние кошки, также производящие в птичьих гнездах немалые опустошения.

Прочие крачки

Белоголовые бакланы являются самыми распространенными в южной части рифа представителями крачек, но наряду с ними здесь встречаются и довольно многочисленные представители некоторых других видов. Далее к северу численность бакланов уменьшается, и там преобладают различные другие виды и роды мира пернатых.

Для каждого вида птиц характерна устойчивая привязанность к какому-либо определенному острову или группе островов, куда они каждый год возвращаются с удивительным постоянством. Благодаря этой особенности между птицами не происходит столкновения территориальных интересов. Случается и так, что два различных вида живут на одном острове в полном мире и согласии. Примером такого содружества может служить птичья колония на острове Вильсон (группа Каприкорн), где в прилегающей к полосе прибоя нижней части берега располагались гнезда розовой крачки, а выше, ближе к опушке зарослей, теснились жилища черноголовых крачек. Самки розовых крачек откладывают обычно по два яйца в чаще низкорослого кустарника, в густых зарослях или под камнями - всюду, где есть надежное укрытие от солнечных лучей. Черноголовые крачки строят свои гнезда на камнях, складывая стенки и затыкая щели обломками кораллов и мелкими ракушками; из этих же материалов оборудуют они и специальные ячейки для яиц.

На острове Мастхед живет неисчислимое количество крачек-крестоносцев, вовсе не строящих себе гнезда и откладывающих яйца прямо в траве или на песке.

На многих островах, расположенных далее к северу, можно встретить крупные колонии черных или бодрствующих крачек. На коралловом рифе Михайлова дня северо-восточнее Кэрнса, в период между октябрем и январем на песке и в траве лежит такое огромное количество яиц, что, прогуливаясь по острову, приходится принимать самые серьезные меры предосторожности, чтобы при каждом шаге не раздавить одно или несколько из них. Взрослые птицы, поднимаясь в воздух, образуют такие густые, плотные стаи, что небо кажется затянутым темными облаками, а их громкие, пронзительные крики сливаются в нестройный, оглушительный концерт. Весь день, а подчас и значительную часть ночи эти неутомимые труженики находятся ввоздухе, опускаясь на землю всего лишь на несколько часов.

Голубь Торресова пролива

В летние месяцы в районе между островами рифа и побережьем Австралии встречается множество голубей Торресова пролива, называемых еще и мускатными голубями за их пристрастие к плодам дикого муската. Эти изящные, белоснежные птицы терпят немало лишений, и численность их уменьшается с каждым годом. Еще до появления белых аборигены Австралии охотились на мускатных голубей и истребляли их в больших количествах, сбивая с ветвей деревьев длинными палками или обстреливая мелкими камешками плотные стаи летавших низко над землей голубей. После каждой такой экспедиции каноэ возвращавшихся с островов охотников были переполнены убитыми птицами. И все же к приходу белых в Австралию в районе рифа обитало огромное количество мускатных голубей; с тех пор, однако, благодаря жестокому и беспощадному истреблению гнездящихся птиц так называемыми охотниками-спортсменами численность этих голубей сократилась во много раз, и там, где прежде летали десятки и сотни тысяч голубей, сейчас редко встречаются стаи численностью около тысячи голов. Истребление птиц аборигенами вполне объяснимо и извинительно, так как, не умея обрабатывать землю и владея лишь крайне примитивным оружием, они смотрели на многочисленные плотные стаи низко летающих голубей как на манну небесную, дарованную им милосердными богами; они убивали птиц по необходимости, ради пропитания, ради собственного существования. Но что можно сказать об истреблении птиц белыми охотниками? Лучше всего, вероятно, об этом вообще ничего не говорить. Нельзя без возмущения вспоминать о совершенно бесцельном, бессмысленном, беспощадном массовом убийстве птиц, по недоразумению именуемом спортом, а в действительности являющимся удовлетворением самых низменных и жестоких инстинктов.

Но лучше всего поскорее забыть об этой печальной странице в истории рифа; в настоящее время птицы находятся под охраной и остается только надеяться, что когда-нибудь численность их приблизится к прежним размерам.

В августе - сентябре мускатные голуби спускаются к югу от Новой Гвинеи и островов Торресова пролива и устраивают свои гнездовья на островах, прилегающих к австралийскому побережью. Их появление у берегов Квинсленда совпадает обычно с поспеванием плодов дикого муската, и аборигены следят за развитием этого растения с таким же вниманием, с каким мы следим за листками календаря. Мускатные голуби быстро соединяются парами и оборудуют на развилках ветвей несложные, примитивные гнезда, состоящие из маленьких палочек. Такие гнезда можно увидеть на чайных деревьях, пальмах, различных кустарниках, но больше всего мускатные голуби предпочитают мангровые деревья.

На рассвете голуби покидают острова и низко над водой устремляются к австралийскому берегу, где они рассеиваются в поисках фруктов и ягод; в меню этих птиц входят плоды квандонга, местные сорта слив и излюбленные ими плоды муската. Наевшись и наполнив зобы собранными трофеями, птицы с заходом солнца возвращаются обратно к своим гнездовьям. Послушаем теперь старого нашего друга Бенфилда, рассказывающего об этом возвращении:

"В конце лета, когда к взрослым птицам присоединяются молодые, здоровые новобранцы, почти удваивающие общую численность птичьих стай, над морем за час-полтора до захода солнца и на протяжении нескольких минут после него появляются бесконечные караваны тянущихся с австралийского побережья к островам рифа голубей. Все новые и новые стаи птиц пролетают над головой, и невозможно даже примерно пытаться определить их численность. Возвращаясь на острова, голуби садятся на ветви деревьев и вскоре вершины их, белеющие в темноте от облепившей их массы птиц, начинают покачиваться и дрожать. Шелест и шум полета многих птиц, хлопанье крыльев, энергичное воркованье самцов и тихие ответные возгласы самок, суматоха, возникающая в те минуты, когда, словно по тревоге, в воздух одновременно поднимаются сотни птиц, лихорадочно кружатся над островом, а затем, постепенно успокаиваясь, снова возвращаются на свои места, шурша и треща ветвями; внезапное и стремительное появление над самой головой торопящихся домой запоздавших птиц - все это сливается в общий и непрерывный шум, то слегка затихающий, то снова усиливающийся. Темнота сгущается, наблюдатель отчетливо слышит, как голуби суетятся в зарослях, издавая то вопросительные, то раздраженные возгласы и словно о чем-то переговариваясь. Наконец, все затихает, и над островом разносятся только мерные и приглушенные звуки морского прибоя".

Бэнфилд писал эти строки в 1908 году, когда численность голубей по сравнению с предыдущим десятилетием уже заметно сократилась. В наши дни голубей на рифе стало еще меньше, и определить численность возвращающихся на острова стай удается - увы! - без особого труда.

Вернувшись после трудового дня в гнездо, голубь отрыгивает собранные на австралийском берегу орехи и фрукты и кормит ими своих домочадцев. К концу марта птенцы начинают чувствовать себя в воздухе достаточно уверенно, и стаи голубей отправляются в далекий путь к северу, на Новую Гвинею и острова Торресова пролива, где они проводят зиму. Весной, когда у птиц снова появляется тяга к семейной жизни, вереницы голубей по знакомому маршруту возвращаются на прежние гнездовья.

Кустарниковая курица

Одной из наиболее интересных птиц, встречающихся на прилегающих к побережью островах рифа, является кустарниковая курица, или большеног, относящаяся к немногочисленной группе птиц с совершенно необычайными повадками. Большинство известных нам птиц высиживает яйца в гнезде, и самка иногда поочередно с самцом согревает их теплом своего тела. В отличие от них большеног прячет свои яйца в большие кучи гниющих листьев и прочего мусора, где они лежат до тех пор, пока на свет не появляются птенцы. Такое положение удобно для птиц тем, что дает им много дополнительного свободного времени и избавляет от скучной обязанности сидеть на яйцах, но, с другой стороны, этот способ требует и большой подготовительной работы.

В течение нескольких недель перед откладыванием яиц самец и самка стаскивают в кучу листья, песок, траву, щепки, придавая всему сооружению форму небольшого холмика. Иногда в таком строительстве участвуют одновременно несколько пар: часто случается и так, что прошлогодняя куча достраивается и расширяется в нынешнем году и в результате работы нескольких поколений этих птиц некогда маленькие холмики достигают внушительных размеров. На островах рифа встречались построенные птицами холмы высотой до пятнадцати футов и более пятидесяти футов по длине окружности; вес такого холма составляет несколько тонн. Рассказывают, что найденный и исследованный на острове Хук (группа Уитсанди) холм, выстроенный многими поколениями кустарниковых птиц, состоял из двухсот тонн песку, листьев и различного мусора.

По окончании строительства самка вырывает в нем яму глубиной от двух до шести футов, на дно которой откладывает несколько яиц, располагая их в вертикальном положении тупыми концами кверху. Каждая самка кладет обычно шесть-восемь яиц, но в больших холмах, служащих коллективными гнездами для нескольких пар, может находиться одновременно сорок- пятьдесят яиц. Отверстия ямок тщательно заделываются, и обнаружить их довольно трудно. Для птицы, уступающей своими размерами обыкновенной домашней курице, яйца кустарниковой курицы очень велики; они почти в три раза крупнее куриных яиц.

Необходимое тепло для выведения птенцов создается, очевидно, за счет гниения листьев, а это гниение происходит наиболее интенсивно в условиях достаточной сырости и влажности. Не удивительно поэтому, что построенные кустарниковыми птицами холмы находятся обычно в отдаленных и затененных участках леса, где сырость и влага никогда не исчезают. Сырость приводит еще и к тому, что оболочка яйца постепенно разрушается, и новорожденному птенцу удается без особых трудов вылезть из полусгнившей скорлупы.

Птенцы появляются на свет с полным оперением и сразу же начинают энергично выбираться на волю. С первых же дней они ведут совершенно самостоятельный образ жизни, перелетают с дерева на дерево и заботятся о собственном пропитании. Многие из них, вероятно, даже никогда и не видят своих родителей.

Кустарниковая курица является всеядной птицей, с равным успехом питающейся как насекомыми, сороконожками и пауками, так и ягодами, фруктами и семенами. Все это она добывает на земле, тщательно обыскивая и осматривая все ложбинки и ямки и переворачивая опавшие листья и ветки. Мясо ее отличается хорошим вкусом, большим успехом пользуются и крупные яйца птицы; ежегодно охотничьи партии истребляют огромное количество взрослых кустарниковых кур и их яиц. Однако, несмотря на все это, на некоторых островах встречается еще множество кустарниковых кур. Эту своеобразную птицу необходимо немедленно оградить от полного уничтожения, так как она представляет значительный научный и познавательный интерес.

Серебристые чайки

Серебристых чаек можно увидеть около каждого острова на Большом Барьерном рифе; охотясь за мелкими рыбками, они то поднимаются слегка над поверхностью моря, то снова устремляются в воду. Эти небольшие изящные птицы охотно занимаются разбойничьим промыслом, воруя яйца из гнезд других птиц. Особенно страдают от их набегов крачки: серебристые чайки мгновенно обрушиваются на гнездо, оставленное на несколько минут зазевавшейся самкой. Свои гнезда чайки вьют в траве под кустами у опушки леса; птенцов они выводят в период между октябрем и январем, самка откладывает обычно два-три яйца, хотя в отдельных случаях число их может доходить до пяти.

Коралловая цапля

Коралловые цапли встречаются на большинстве островов рифа: во время отлива они бродят по обмелевшим лагунам, извлекая из воды рыбок и мелких морских животных, а в период прилива располагаются на отдых на песчаных или скалистых берегах. Гнезда цапель, представляющие собой сложенные из прутьев площадки, расположены обычно в густых зарослях низких кустарников и надежно укрыты от любопытных взоров и от палящих солнечных лучей. Большинство этих птиц находится на островах рифа между сентябрем и январем, но отдельные цапли могут оставаться там круглый год. Самка цапли откладывает в гнездо от двух до четырех яиц.

Морские орлы

Белогрудые морские орлы, как уже отмечалось выше, встречаются почти на всех островах рифа, и их гнезда располагаются на самых высоких деревьях на расстоянии тридцати-сорока футов от земли. Орлы наводят ужас на остальных пернатых обитателей рифа и истребляют за лето огромное количество крачек и буревестников. Кроме птиц, морские орлы питаются также морскими змеями и различными рыбами, в первую очередь летучими рыбами и прыгунами, которых они хватают на лету в тот момент, когда несчастные рыбки, преследуемые морскими хищниками, пытаются спастись от них в воздухе. Период высиживания яиц и выращивания птенцов продолжается с июня по октябрь, каждая самка откладывает обычно по два яйца.

Внимание путешественников часто привлекает и камнешарка, прогуливающаяся вдоль берега около самой воды: засовывая клюв под небольшие коралловые камешки, птица резким толчком переворачивает их и хватает прятавшихся под ним насекомых и мелких животных.

Птицы-фрегаты и домашние птицы

Вглядываясь в беспредельную голубизну неба, удается иногда увидеть на большой высоте неподвижно застывшего над морем фрегата: часами может он держаться на месте, лишь изредка слегка пошевеливая широко раскинутыми крыльями. Заметив возвращающуюся домой после дневной охоты птицу, фрегат стремительно спускается к ней и заставляет отрыгнуть содержимое зоба, подхватывая его на лету, прежде чем оно успеет упасть в море.

В заключение следует упомянуть о домашних птицах, много лет назад завезенных на острова Барьерного рифа. Черные грудки и скромная расцветка этих птиц напоминают оперение их далеких предков из индийских джунглей, они легко переносят отсутствие пресной воды на некоторых островах рифа. Яйца домашних птиц можно обнаружить прямо на земле или в небольших выемках на нижних ветвях пизоний. На острове Герон яйца домашних птиц являются существенным дополнением к основным запасам продовольствия, хотя много яиц остается ненайденными в густых зарослях. Домашние птицы совершенно безвредны, но на некоторых островах они подвергаются преследованию и уничтожению со стороны многочисленных одичавших домашних кошек, с которыми приходится вести беспощадную борьбу.