Глава четырнадцатая. Рыбная ловля

Любители рыбной ловли, посещающие Большой Барьерный риф, делятся на две основные группы. К первой относятся дилетанты, рассматривающие рыбную ловлю как простое времяпрепровождение, связанное с приятной прогулкой на лодке по красивым местам. Такие новички обычно готовятся к рыбной ловле перед самым выходом в море, лихорадочно закупая необходимое снаряжение и попутно получая у продавца консультацию по основным вопросам. Некоторые даже этого не успевают сделать, и тогда им приходится прибегать к помощи экипажа лодки, на которой они оказались.

Вторая группа относится к рыбной ловле, как к сложному, но увлекательному искусству и отдает ему многие годы своей жизни. Эти рыболовы признают только благородные средства лова - спиннинги, удочки и простейшие приспособления для одиночной ловли; корзины и сети они презирают, справедливо считая их не рыболовными снастями, а орудиями массового истребления рыб. Долголетний опыт многому научил этих рыболовов, и они с поразительным терпением и ловкостью ухитряются добывать из моря самых быстрых и осторожных его обитателей. За несколько месяцев до выхода в море они уже оживленно обсуждают привычки и образ жизни тех или иных рыб, достоинства и недостатки различных видов рыболовных снастей, решают, какой материал больше всего подходит для изготовления удилища, какие лески являются наипрочнейшими, какая наживка будет для рыб самой привлекательной.

Для большинства этих людей рыбная ловля является подлинной страстью, они могут часами беседовать друг с другом о приключениях, связанных с прошлыми экскурсиями в море, и мечтать о сказочных уловах и крупной добыче.

Вместе с небольшой группой рыболовов я вышел однажды на катере в однодневную экскурсию к острову Герон. Капитан прекрасно знал эти места и охотно указывал нам, где можно рассчитывать на хороший улов. Все вытащили свои снасти, капитан внимательно осматривал лески, изготовленные из крепкого шнура или кишечной оболочки, проверял грузила и крючки и в случае необходимости предлагал заменить их более подходящими. Катер с выключенным мотором остановился в длинном широком проходе между двумя коралловыми рифами и начал лениво раскачиваться на легкой волне. В качестве наживки мы использовали куски пойманной накануне рыбы, и тяжелые грузила быстро потащили крючки с наживкой к чистому песчаному дну с разбросанными кое-где коралловыми камнями.

Уже через несколько минут одна из лесок заколыхалась, свидетельствуя о том, что какая-то рыба схватила крючок. С затаенным торжеством (истинный рыболов всегда гордится правом первым из всей компании открыть счет пойманным рыбам) счастливец начал осторожно подтягивать леску к борту, а все остальные внимательно всматривались в воду, стараясь разглядеть пойманную добычу. Вскоре на палубе уже бился серебристый коралловый лещ весом около трех фунтов. Подозвав капитана, хозяин добычи показал ему свой первый трофей. Трудно описать растерянное выражение лица этого рыболова, когда капитан, окинув небрежным взглядом пойманную рыбу, сказал, что "на худой конец она пригодится в качестве наживки". Какое святотатство! Это было первое появление удачливого рыбака на рифе, раньше он всегда занимался рыбной ловлей в таких водах, где трехфунтовый коралловый лещ считался счастливым и редким трофеем, о котором можно было рассказывать в течение долгого времени. И вдруг теперь о такой рыбе было сказано, что она годится только в качестве наживки! С новой энергией рыболовы склонились над своими удочками: если к трехфунтовым рыбам здесь относятся с таким презрением, есть все основания рассчитывать на гораздо более крупную добычу.

Через некоторое время заколыхалась еще одна леска, и ее владелец с трудом начал вытягивать какую-то тяжелую рыбину. Несмотря на то, что он знал о необходимости быстро вытянуть рыбу на поверхность, пока леска не запуталась в коралловых ветвях, он все же вынужден был несколько раз останавливаться, чтобы перевести дух. Постепенно пойманная рыба все ближе подходила к поверхности, и вскоре можно было уже разглядеть ее изящное туловище, отливавшее золотом и серебром. На мгновение оно снова скрылось из вида, но вскоре рыбу подтащили к борту и быстро вытянули на палубу. Это оказался пятнадцатифунтовый королевский окунь, серебристые бока которого были окаймлены ярко-розовой полосой, несколько напоминающей широкие генеральские лампасы: благодаря этому сходству рыбу часто называют еще лещом-губернатором. "Это уже лучше,- одобрительно заметил капитан, подняв рыбу и направившись с ней к холодильнику.- Надеюсь, что сегодня мы поймаем еще несколько таких рыб".

После этого ловля пошла полным ходом, буквально каждую минуту на палубе оказывалась новая рыба. И какие это были рыбы! Все они отличались красотой и разнообразием окраски, и трудно было найти два одинаковых экземпляра. Попадалась тридцатифунтовая коралловая треска с голубыми пятнами на ярко-красном туловище, а вслед за ней на палубе оказывалась другая рыба того же вида с ярко-красными пятнами на голубом туловище; нежно-розовый окунь с яркими полосами всех цветов радуги следовал за голубовато-серебристым красноротым императором с кроваво-красными пятнами на голове и у оснований спинного и грудного плавников. Среди улова этого дня оказались бледно-розовые морские окуни с широкими продольными зеленовато-желтыми полосами по бокам, пятнистые гроперы с яркой разноцветной окраской туловища, отличающейся большим разнообразием: у одних гроперов зеленоватая спинка сочеталась с голубыми плавниками и бледно-розовыми боками, у других выделялись ярко-розовая окраска туловища и пестрые, многоцветные плавники, многие рыбы имели на спине и боках нежно-голубые пятна. Мы были околдованы неисчерпаемым многообразием цветов и оттенков, причудливым переплетением узоров у большинства выловленных нами рыб.

Уже через два часа ловли на борту катера находилось около пятидесяти рыб весом от двух до тридцати фунтов: большинство пойманных экземпляров весило около шести фунтов. То, чем мы занимались в это утро, не требовало большого искусства и опыта; рыбы охотно клевали наживку, леска начинала колыхаться и рыболову нужно было только быстро вытащить добычу на поверхность, прежде чем леска успеет запутаться в ветвях кораллов. На всю эту операцию уходили считанные секунды, и вскоре рыба уже билась на палубе катера, энергично размахивая хвостом.

Я с интересом наблюдал за тем, как в течение одного-двух часов неискушенные новички превращались в опытных удильщиков, умеющих определять, к какому виду относится пойманная рыба, не только до того, как она покажется на поверхности, но почти в ту минуту, когда крючок схвачен далеко внизу. "А, еще один свит- лип!" - уверенно восклицал такой рыболов, заметив, что у него клюнуло. Это звучало столь же веско и солидно, как у маститого ветерана рыболовного искусства, и в конце концов то обстоятельство, что он ошибался в четырех случаях из пяти, не имело существенного значения.

На борту катера находилась молодая супружеская пара, решившая провести на рифе свой медовый месяц. Неожиданно послышался радостный крик молодой женщины, почувствовавшей, что крючок ее удочки схватила какая-то крупная рыба, и утверждавшей, что это кит или по крайней мере гигантская акула. Муж быстро перехватил леску и начал изо всех сил вытягивать ее вверх, не обращая внимания на указания и крики суетившейся вокруг него супруги. Вскоре рыба, оказавшаяся квинслендским гропером, очутилась на палубе и начался обычный в таких случаях спор о весе рыбы. Общее мнение сходилось на пятидесяти фунтах, но когда очаровательная женщина заявила, что рыба весит сто фунтов, ни один из галантных рыболовов не стал ей возражать. В результате эта стофунтовая рыба стала лучшим трофеем дня и поимка ее вошла в число легендарных событий, связанных с рыбной ловлей на Большом Барьерном рифе. Взволнованная женщина несколько раз повторила, что искусство рыбной ловли сводится к тому, чтобы поймать на крючок интересный экземпляр, а извлечение его из воды определяется уже не разумом, а грубой силой. Рассказав всю эту историю, я чувствую себя несколько неловко и надеюсь только, что наши тогдашние спутники не будут читать эту книгу.

Так обычно проходит рыбная ловля на рифе. Бывают, конечно, и такие случаи, когда улов оказывается очень незначительным, но, к счастью, это не правило, а исключение, и в подавляющем большинстве случаев лодка возвращается на базу с богатой добычей. Летом и зимой, днем и ночью рыбы коралловых лагун клюют безотказно, почти на любую наживку.

А теперь проведем один день с рыболовами на Острове Хеймен (группа Уитсанди). Мы поднялись перед рассветом, так как рано утром рыба клюет гораздо лучше, чем в жаркое время дня. В лагере царило оживление, участники экспедиции тщательно осматривали свои рыболовные принадлежности, смазывали металлические части катушек, подготовляли наживку. Завтракали на ходу, наскоро выпили по стакану холодного чая и съели по паре бутербродов; через несколько минут все уже были на берегу. С веток подступавших к песчаному берегу зарослей дубов и магнолий раздавалось мелодичное щебетание австралийской сороки и раскатистый смех кукабары, громко приветствовавших утреннюю зарю.

Короткий рассвет перешел в ясное, безоблачное утро, но свежий юго-восточный ветерок, необычный для июля, внушал нам некоторые опасения. Рыболовы с трудом уместились в маленькой гребной лодке, настолько осевшей под тяжестью нескольких человек, что борта поднимались над поверхностью воды всего лишь на три-четыре дюйма. Несмотря на энергичные действия севшего на весла гребца, перегруженная лодка еле-еле двигалась к стоявшему на якоре и раскачивавшемуся на волнах катеру. Наконец, люди и снаряжение благополучно оказались на борту катера, капитан включил мотор, и судно направилось по широкому каналу между коралловыми рифами к югу. Целью нашей сегодняшней вылазки был намечен участок у восточных берегов острова Хук. Но у нас не хватило терпения ждать прибытия к месту назначения, и вскоре с борта спустились в воду лески с насаженными на их концы крючками. Четверо рыболовов поудобнее уселись на палубе, закрепили свои удочки и принялись внимательно следить за лесками, отпущенными, в зависимости от вкусов рыболовов, на длину от пятнадцати до тридцати ярдов и тянувшихся за кормой катера. Наступил тот благословенный для всех любителей рыбной ловли день, которого они с тоской и нетерпением ждали уже много месяцев; целый год работали они в своих городах и селах и целый год мечтали о том, как проведут отпуск на Большом Барьерном рифе за своим любимым занятием. И сегодня они верили в торжество справедливости, верили, что божество, покровительствующее всем приверженцам рыбной ловли, не оставит на произвол судьбы своих преданных учеников.

Прошел час, другой, третий, а нам не удалось обнаружить каких-либо признаков рыбы в этом районе. Это было не совсем обычно, но мы не теряли надежды и верили в благополучный исход нашей поездки. Но почему же все-таки нет рыбы? В прошлом году при первом же выходе в море палуба катера к этому времени была уже завалена рыбой. Нынешняя неудача объяснялась, вероятно, тем, что начавшийся отлив столкнулся со свежим встречным ветром, нагонявшим на берег морскую волну, в результате чего обычно чистая и прозрачная вода в канале заметно помутнела. Приходилось терпеливо ждать, когда кончится отлив, вода в канале снова очистится и рыба начнет хватать соблазнительные приманки и наживки.

Для тех из нас, кто не сидел с удочкой на палубе, время тянулось очень медленно. Поднявшееся солнце отражалось от колышущейся водной поверхности тысячами разноцветных ярких бликов. Катер проходил вблизи берегов острова Хук, высокие вершины которого были закрыты сплошной завесой облаков. Несмотря на легкую дымку, окружавшие нас виды были достаточно красивы. Вдоль берега извилистой линией с частыми просветами тянулась неровная полоса скал; покрывавшая их растительность создавала впечатление серых и коричневых пятен на бугристой, иссеченной трещинами и расселинами стене, поднимавшейся иногда на несколько сот футов над уровнем моря. Кое-где вверх вздымались стройные сосны, каким-то чудом закрепившиеся на скалистом основании, рядом с ними виднелось необычное нагромождение скал. В основном на этих берегах преобладала густая, но низкорослая растительность, и группы высоких сосен выделялись на этом фоне как гигантские часовые. На вершинах отдельных высоких скал можно было увидеть большие и нескладные гнезда скоп; диаметр этих гнезд достигал иногда шести футов. Несколько раз на краю такого гнезда показывался и его хозяин, с удивлением разглядывавший незнакомых посетителей.

Столпившись на носу катера, мы с интересом рассматривали открывавшиеся перед нами картины. Вскоре к нам присоединился и один из рыболовов: у него как будто что-то клюнуло, но, когда он начал вытягивать леску, рыба сорвалась с крючка. Пришлось уступить место другому рыболову. Хмуро оглядевшись по сторонам, пострадавший лег на палубу и принялся молча обдумывать причины постигшей его неудачи.

Через несколько минут на корме снова послышался шум. Одна из тянувшихся за катером лесок заколыхалась, на мгновение в воде мелькнула серебристая спинка испанской макрели, и взволнованный владелец удочки начал энергично подтягивать рыбу к борту. Но еще задолго до приближения к судну макрель подпрыгнула высоко в воздух, сорвалась с крючка и скрылась в глубине. Второй неудачник покинул заветное место на корме и присоединился к нам; он пытался понять, в чем заключалась его ошибка и заверял всех, что в следующий раз рыба от него уже не уйдет.

Так прошло все утро, а кроме этих двух случаев, мы не обнаружили каких-либо признаков рыбы. К полудню с камбуза начал доноситься запах жареной рыбы и все туристы, изрядно проголодавшиеся на воздухе, с нарастающим нетерпением ожидали, когда прозвучит приглашение к ленчу^*. К счастью, на судне находилась пойманная накануне крупная испанская макрель, которую капитан любезно предоставил в наше распоряжение. Макрель является не только одной из самых красивых и крупных рыб Большого Барьерного рифа, но и обладает также великолепными вкусовыми качествами; твердое, слегка даже суховатое белое мясо макрели имеет своеобразный, очень приятный аромат и превосходный вкус.

^* (Ленч - второй завтрак, принятый у англичан.)

Во время завтрака в центре оживленной беседы находились две темы: рыболовы наперебой восхваляли лежавшую перед ними макрель, исчезавшую при этом с поразительной быстротой, и пытались установить причины постигших нас неудач. Капитан заверил собравшихся, что всему виной поднявшийся ночью ветер и что с началом прилива пойдет хороший клев. Попутно он обратил наше внимание и на то обстоятельство, что ветер почти улегся и море заметно успокоилось. Мы относились к нашему капитану с полным доверием, так как он с детских лет занимался на рифе рыбной ловлей и прекрасно знал все обычаи и причуды обитателей здешних вод. Наши рыболовы, отдохнув и подкрепившись хорошим завтраком, с новыми силами и с новыми надеждами заняли места на корме.

Настоящая рыбная ловля началась только в половине четвертого, когда катер встретился с большой стаей гигантских макрелей. Рыбы как будто обрадовались нашему появлению и поочередно выпрыгивали в воздух, словно выражая этим свой восторг. В течение длительного времени не было ни одного мгновения, когда над поверхностью воды не видна была бы по крайней мере одна макрель. Рыболовы насторожились, крепче ухватились за удилища и с удвоенным вниманием принялись следить за движениями лесок. Но вот, наконец, одна из рыб клюнула; леска закачалась, и на мгновение над водой промелькнула зеленовато-серебристая спина макрели. Катушка слегка заскрипела, разматывая новые метры лески, остальные рыболовы отвели пока удилища в стороны, чтобы не помешать своему более удачливому коллеге; капитан остановил катер и начал внимательно следить с мостика за развернувшимися событиями: в в случае необходимости он должен был повернуть судно в нужном направлении, не давая рыбе возможности пройти под катером и запутать леску. После первых головокружительных прыжков в воде макрель начала уходить в глубину; рыболов сразу же принялся наматывать леску, пытаясь удержать рыбу ближе к поверхности. Натянув леску до предела и увидев, что дальше ей не уйти, макрель снова устремилась к поверхности, выпрыгнула высоко в воздух, с громким всплеском вошла обратно в воду и помчалась на большой скорости в сторону от катера. Затем, круто развернувшись, она с такой же скоростью поплыла прямо к судну; в ту же минуту капитан включил мотор и повел катер вперед, желая, очевидно, измотать пытавшуюся догнать катер макрель. Сотни, если не тысячи раз капитан участвовал в ловле макрелей, и поэтому он хорошо знал, как нужно поступать при тех или иных обстоятельствах.

В течение многих минут обезумевшая от боли и страха рыба пыталась вырваться на свободу, а рыболов старался удержать ее на крючке и не отпускать слишком далеко от судна. Все снова и снова макрель уходила в глубину моря, леска то немного вытягивалась с катушки, то опять наматывалась на нее время от времени, при особенно сильном рывке макрели, рыболовные снасти угрожающе трещали. Когда макрель немного успокоилась, рыболов начал медленно, пользуясь каждым удобным случаем, подтягивать ее к судну. Работа эта отнюдь не легкая, от длительного напряжения на лбу у него выступили крупные капли пота. Постепенно макрель оказывалась все ближе и ближе к поверхности и к катеру; но в ту минуту, когда борьба, казалась, уже законченной, макрель вдруг резко рванулась и бросилась в сторону, размотав почти пятьдесят ярдов лески. Быть может, если бы она продолжала мчаться в прежнем направлении с той же скоростью, она оборвала бы леску и вырвалась на свободу, но, к счастью, этого не случилось; развернувшись, макрель вдруг снова устремилась в сторону судна. Около самой кормы рыба выпрыгнула из воды, пронеслась над нашими головами, сверкая блестящими черными зрачками и обнажив ряд острых крепких зубов, и, войдя с громким всплеском в воду, показалась на поверхности в тридцати-сорока ярдах от судна.

После этого измученная макрель почти перестала сопротивляться; рывки ее стали короче и слабее, с каждой минутой рыболов все ближе подтягивал ее к катеру, пока, совершенно обессиленная, она не оказалась у самого борта судна. Кто-то проткнул туловище рыбы острогой, и дружными усилиями нескольких человек макрель была втянута на палубу; обступив ее тесным кольцом, пассажиры катера с интересом разглядывали бившуюся о палубу и злобно щелкавшую зубами рыбу, красивая зеленая спина и серебристые бока которой искрились и переливались в солнечных лучах. Эта благородная рыба оказалась настоящим бойцом и до последней минуты вела неравную борьбу со своими противниками.

Пока мы любовались добычей, владелец рыбы снял с себя рубашку и начал растираться сухим полотенцем, быстро намокшим от пота. Чувствовалось, что он страшно устал, но на лице его сверкала радостная улыбка. Он пережил то состояние возбуждения и подъема, которое, собственно, и является заветной целью всех любителей рыбной ловли, поэтому он был вполне удовлетворен сегодняшним днем.

Как обычно в подобных случаях, присутствовавшие начали определять вес пойманной рыбы, и, надо сказать, в этой компании знатоков и специалистов не было опрометчивых высказываний и обычных для новичков преувеличений. Точное определение веса рыбы имело, так сказать, научное значение, так как от подобных показателей зависела прочность применяемой лески и других частей оснастки, а так же выявление лучшего метода лова- рыбы. Кроме того, были установлены специальные призы за самую крупную рыбу определенного вида, пойманную в текущем сезоне. Вес выловленной в этот день макрели составлял пятьдесят три фунта.

Катер по-прежнему находился рядом с крупной стаей макрелей, и, когда улеглась суматоха, вызванная поимкой первой рыбы, четыре лески и четыре крючка снова оказались за бортом. Каждый рыболов следил за своей снастью; в то время как один из них подтягивал леску, пытаясь привлечь макрелей ближе к катеру, второй все больше разматывал катушку, надеясь, что вдали от судна рыба будет лучше клевать. В какой-то момент две лески пересеклись между собой и оба рыболова осторожно обменялись местами, держа в правой руке удилища и не отводя взгляда от поверхности воды. Почти одновременно макрели ухватили все четыре крючка и сразу же началась интересная борьба. Через пять минут у одного удильщика ослабла леска, так как макрель сорвалась с нее вместе с крючком. Остальные три рыболова вряд ли даже заметили неудачу своего соседа, так как в такие минуты каждый занят своим делом. Капитан катера в полной мере проявил теперь свое искусство: он успевал следить за движениями всех трех рыб и так маневрировал судном, чтобы создать наилучшие возможности каждому из увлеченных охотой пассажиров. Еще через четверть часа одному из рыболовов удалось поразить острогой и вытащить на палубу макрель весом в двадцать семь фунтов; оставшейся паре стало теперь гораздо просторнее, легче стало и капитану катера, следившему уже только за двумя макрелями. Прошло десять минут, и на палубе появилась новая, тридцатишестифунтовая макрель; все внимание сосредоточилось на добыче последнего рыболова; судя по прилагаемым им усилиям, у него на крючке должна была находиться очень крупная и сильная рыба. Когда ее, наконец, вытащили на борт, в ней оказалось сорок четыре фунта.

Так прошел день. К заходу солнца на палубе катера лежало пятнадцать крупных макрелей. Человек, не занимающийся рыбной ловлей, мог бы предположить, что после такой успешной ловли и тяжелой работы (а работа была действительно не из легких), рыболовы утратили желание продолжать экскурсию и решили как следует передохнуть. Но истинные рыболовы не могли удовлетвориться результатами закончившегося дня и после ужина и короткого совещания с участием капитана было принято решение войти на катере в какую-либо защищенную бухту и поудить рыбу в коралловой лагуне.

Мы лежали на палубе рядом с рубкой рулевого. Бодрящий ночной воздух был довольно прохладен, и мы завернулись в одеяла и накидки. Клев был очень хорошим, удильщики быстро и деловито вытягивали леску и снимали с крючка пойманную рыбу; при тусклом свете фонаря часто трудно было даже определить, к какому виду она относится. Ночная тишина нарушалась только мерным плеском волн о борта стоявшего на якоре судна, дробным стуком бившейся о палубу пойманной рыбы и жалобными криками кроншнепов из находившейся на острове лесной чащи, темной и таинственной тенью нависшей над катером с правого борта.

Охотясь за мелкой рыбой, мы на всякий случай все же спустили за борт несколько крупных крючков на крепких двойных лесках. Внезапно одна такая леска пришла в движение и начала быстро разматываться. Владелец ее попытался задержать катушку, но только расцарапал себе пальцы и вынужден был быстро надеть перчатки. На поверхности не видно было какого- либо движения или прыжков крупной рыбы, а катушка по-прежнему продолжала разматываться. Чувствовалось, что какое-то мрачное чудовище с большой силой тянет леску в сторону и мы сразу решили, что имеем дело с крупной акулой. Началась долгая, напряженная борьба, в которой то рыболовы, то акула выигрывали и теряли по нескольку ярдов лески. После часа такой борьбы нам удалось подтянуть акулу ближе к борту, но она еще явно не собиралась прекращать сопротивление. Пришлось прибегнуть к огнестрельному оружию, после трех выстрелов в голову (по крайней мере нам в темноте казалось, что мы стреляем в голову) акула перевернулась на спину и широко открыла пасть, усеянную рядами страшных треугольных зубов. Поднимать акулу на палубу или оставить ее в воде? Решающее слово принадлежало владельцу рыболовной снасти, но он не проявил к этому событию особого интереса. Поимка акулы не входила в программу этих завзятых рыболовов и хозяин пойманного животного не имел, очевидно, желания возиться с мертвой тушей. Леска была обрезана по возможности ближе к телу хищника, и чудовище медленно пошло ко дну.

Произведенный перед этим беглый осмотр с судна показал, что мы убили тигровую акулу длиной около десяти футов - одного из самых страшных и прожорливых хищников моря. Все мы чувствовали какое-то удовлетворение при виде мертвой акулы. Макрель или любая другая рыба, бьющаяся в судорогах на судне или на берегу, вызывает жалость зрителей, но жестокая, коварная, отвратительная акула - кто может испытывать по отношению к ней хоть какую-то крупицу жалости? А между тем вряд ли справедливо обвинять ее в жестокости за то, что она нападает на людей - она это делает по вполне понятной причине, считая человека такой же пищей, как и других рыб и морских животных.

Рыболовы снова забросили в воду свои удочки, но клев заметно уменьшился, вероятно, в связи с тем, что появление хищной акулы обратило в бегство большинство находившейся в лагуне рыбы.

Плотнее завернувшись в одеяла и лежа на спине, мы вглядывались в темное, безоблачное ночное небо; на нем ярко сверкали звезды, гораздо более многочисленные, чем в южных районах Австралии, откуда мы приехали на риф. Тихий и мерный шелест плещущейся о борт воды успокаивал и усыплял, крики кроншнепов как будто удалялись и исчезали в темноте, беседа постепенно затихала и, наконец, совсем прекратилась.

Промысловые рыбы Большого Барьерного рифа

Наиболее широко распространенной и, пожалуй, самой ценной промысловой рыбой на рифе является испанская макрель. Крупнейшая рыба этого вида, зарегистрированная любителями рыбной ловли, весила сто двадцать один фунт, и поймал эту макрель профессиональный рыбак. Крупнейшая макрель, пойманная любителем при помощи снасти с леской из тридцати шести нитей, весила шестьдесят шесть с половиной фунтов, а с леской из пятнадцати нитей - шестьдесят фунтов. Хотя макрели могут входить в воды рифа во время прилива в течение всего года, рыболовы считают настоящим сезоном лова макрелей период между маем и октябрем - именно в это время любители рыбной ловли выходят на поиски макрели в район между наружным краем рифа и побережьем. В мае - июне крупные стаи макрелей появляются в южной части рифа, в районе островов группы Банкер и группы Каприкорн. Постепенно продвигаясь на север, эти стаи выходят к группе Уитсанди, где их можно обнаружить в больших количествах в сентябре - октябре. Средний вес макрели колеблется от двадцати пяти до тридцати пяти фунтов. Для ловли этих рыб нужны достаточно прочные лески, способные выдержать яростные рывки попавшей на крючок макрели.

Гораздо реже, чем макрель, встречается в районе рифа и другая подвижная хищная рыба - серифус, напоминающая своими очертаниями макрель, но по своему строению стоящая ближе к ставриде. Ловится она той же снастью и такими же приемами, что и макрель, и, хотя вес ее редко превышает тридцать фунтов, она является одной из самых эффектных, ловких и живучих промысловых рыб, известных любителям рыбной ловли. Серифус часто выпрыгивает в воздух и мчится над поверхностью, оставляя в воде только кончик хвоста. Опытные удильщики утверждают, что серифуса весом в двадцать фунтов так же трудно поймать и вытащить на поверхность, как макрель весом в сорок фунтов.

Даже самые искусные рыболовы лишь в редких случаях имеют возможность поймать каранкса, гигантскую ставриду, вес которой превышает иногда семьдесят фунтов; самый крупный каранкс, выловленный при помощи рыболовных снастей, весил семьдесят два фунта. Средний вес этих рыб, однако, колеблется обычно между двадцатью и тридцатью фунтами. Каранкс не так красив, как испанская макрель и серифус, но он гораздо более крепок и живуч. Каранкс обычно не тратит зря силы на бесполезные прыжки, а в течение длительного времени пытается воспользоваться любым подходящим случаем, чтобы сорваться с крючка или оборвать леску; при этом он старается вести борьбу не около поверхности, а на больших глубинах, где леска скорее может запутаться в кораллах. Устает каранкс очень медленно, и даже самому терпеливому рыболову приходится немало помучиться с крупной рыбой, прежде чем та выбьется из сил и прекратит сопротивление. Окраска живого каранкса довольно красива, и его серебристые бока переливаются и сверкают в ярких солнечных лучах.

Хорошо известна рыболовам гигантская морская щука - свирепая, задиристая рыба с длинными и острыми зубами; эта рыба очень опасна для купальщиков, так как она часто нападает на людей и вырывает своими острыми зубами большие куски живого мяса. Вес ее составляет обычно тридцать-сорок фунтов, длина туловища - около четырех футов десяти дюймов; самая крупная морская щука, пойманная при помощи рыболовных снастей, весила пятьдесят один фунт. Ближайшим родственником гигантской щуки является американская барракуда. Как и каранкс, гигантская морская щука лучше всего клюет на больших глубинах.

Кроме перечисленных рыб, в водах рифа попадаются северные тунцы с голубыми плавниками, макрелетунцы, длинноперые тунцы, желтохвостки. Иногда к берегам подходят и макайры, но на крючок они попадаются очень редко, ловить их надо не в водах рифа, а в открытом море на сравнительно больших глубинах.

Любитель, отправляющийся на несколько дней на острова рифа, должен подобрать себе хорошие рыболовные снасти, учитывая разнообразие встречающихся в водах рифа рыб и необходимость иметь широкий выбор крючков и лесок различных размеров.