Глава 20. Море и духовная жизнь человека

(Эта глава дается с некоторыми сокращениями.)

С первых проблесков сознания человек потянулся к морю, будоражившему его ум и возбуждавшему в нем любопытство. Но, пожалуй, еще большее воздействие море оказало на то, что, за неимением иного слова, мы назовем духовной жизнью человека. Безграничное удивление, порожденное этой самой недоступной и манящей из всех стихий, тот отклик, который океан и его обитатели находят в сознании человека, так же неотделимы от истории моря, как физические и биологические факты его развития. Поэтому в заключительной главе я позволю себе прервать рассказ об исследовании моря и сказать несколько слов о том, какое влияние оказало море на воображение человека.

Несомненно, что в доисторические времена, задолго до возникновения письменности, легенды и суеверия, связанные с морем, входили в общий багаж магических представлений каждого прибрежного племени, и в особенности тех из них, которые отваживались выходить в море. Необозримость и таинственность моря, опасность, таящаяся в его переменчивости, непостижимая мощь, сама красота его не могли не поражать сознание. Трепет и благоговение, ужас и всепоглощающее изумление - вот те чувства, которые вдохновили человека на создание первых мифов и легенд о море.

Столкнувшись со столь мощной и таинственной стихией, человек прежде всего стал поклоняться ей, но не морю как таковому, а олицетворяя его в образах морских божеств, которые были доступнее его уму, чем отвлеченная идея моря. Такие божества, несомненно, появились еще в каменный век. Однако нам трудно представить себе, какими они были, пока мы не вступим в период первых оседлых цивилизаций. Уже в древнем Вавилоне известен знаменитый морской бог Ану, изображавшийся в виде человека с рыбой вместо головы. Позднее это божество соединилось с другим вавилонским морским богом - Эа ("божеством бездны"). В честь этого бога, который изображался наполовину человеком, наполовину рыбой, были воздвигнуты храмы в городе Ур и других месопотамских городах. Не обошлось и без морских богинь, из которых наибольшей известностью пользовалась обаятельная Атаргатис, изображавшаяся в виде морской девы. Другой прославленной морской богиней была Иштар - предшественница Афродиты, греческой богини любви и красоты, которая, по преданию, возникла из морской пены, а также римской Венеры.

Древние египтяне, как мы видели, боялись и ненавидели море, и поэтому у них не было богов, связанных исключительно с этой стихией. Однако их богиня Луны великая Исида, жена и сестра бога Осириса, считалась покровительницей мореплавания, и когда римляне заимствовали ее культ, день поклонения этой богине, 5 марта, стал главным праздником мореплавателей. Финикияне в противоположность египтянам имели множество морских богов. Некоторые из них были весьма похожи на морских богов и богинь древнего Вавилона и, так же как они, изображались полулюдьми-полурыбами. Фигуры других, как, например, Кабиры, специально помещались на носу корабля.

Самыми известными морскими богами древности были морские боги греческого пантеона. Главный из них, Посейдон (у римлян Нептун), жил, согласно преданию, в золотом чертоге на дне Средиземного моря. По традиции Посейдона всегда изображают с трезубцем, ударом которого он по малейшему поводу вызывает на море бурю. Другое назначение трезубца - создавать реки и, что совсем уже удивительно, лошадей, которые возникают при ударе им о скалы. Все промыслы и занятия, связанные с морем, пользовались покровительством Посейдона, и моряки, случалось, заявляли, что ведут свое происхождение непосредственно от морского бога. Полагали, что владыка вод непрерывно ссорится с земными богами из-за границы морей и суши, а также по другим причинам. Характер у него был крайне вспыльчивый, и если что-нибудь оказывалось ему не по нраву, он сотрясал землю противника мощными подземными ударами. В результате этих необузданных вспышек гнева, с которыми он, по-видимому, даже сам не мог совладать, очертания морей и суши постоянно менялись.

Как мы уже знаем (глава 17), в представлении древних греков, между Средиземным морем и рекой Океаном, окружающим Землю, существовало большое различие. Главным богом всех вод, окружающих Землю, был сам Океан, который вместе со своей супругой Тетис жил во дворце на крайнем западе, там, где садилось солнце. Океан и Тетис были на редкость плодовитой парой или, вернее сказать, Океан был плодовитым отцом. Считалось, что он породил три тысячи потоков и четыре тысячи океанид, так что, надо полагать, хоть какое-то количество этих детей появилось на свет вне брака. Сам он был сыном Урана и Геи, т. е. бога небес и богини земли. Согласно этой генеалогии, Океан не был началом всех вещей, если так можно выразиться, и сам являлся вторичным продуктом. Однако у Гомера все представлено совершенно в ином свете. Океан у него является началом всего сущего, даже богов, и может считать себя равным по положению всем без исключения, кроме разве что Зевса. (Надеюсь, что читатель уже понял, как приятно позволить себе заняться мифологией после того, как автор написал 19 глав, подчиняясь строгой дисциплине научного мышления.)

На востоке и среди племен, живущих на побережье, широко распространено поклонение морским богам. В Африке многие племена имеют собственных морских богов, и не далее как сто лет назад им еще приносились человеческие жертвы. У полинезийцев, например, почти столько же морских богов, сколько островов в Полинезии. В южной части Тихого океана особенно известен бог Ватеа, "владыка океана". В его изображении наблюдается любопытное отклонение от двухсторонней симметрии, обычно присущей всем позвоночным: он одноглаз, одноух, однорук и даже одноног, причем вторая половина со всеми соответствующими органами изображает акулу.

Желание умиротворять богов и богинь океана или побуждать их к добрым делам привело ко многим старинным и жестоким обычаям. В "Золотой ветви" сэра Джеймса Фрейзера мы читаем о том, что лакедемоняне ежегодно сбрасывали в море преступника с белой скалы; этот обряд получил несколько иронически звучавшее название Прыжка Любви. Как правило, этот широко распространенный в античном мире обычай объясняют тем, что такая жертва считалась платой морскому богу за разрешение в безопасности и сохранности плавать по его морям. Однако лакедемоняне, кажется, выполняли эти свои обязательства не без известной доли милосердия: обычно несколько лодок выходило к месту жертвоприношения, чтобы подобрать осужденного и отвезти его в какой-нибудь укромный уголок.

Существовали и другие способы испрашивать милости у морских богов, менее жестокие, чем только что описанный. Так, в море бросали ломоть хлеба или обмазывали утесы овсяной кашей, чтобы боги насытились и не разбивали корабли. Совершенно очаровательный пример такого рода "жертвы" встречается в Норвегии, где когда-то существовал обычай дарить морским богам и водяным духам кусок пирога. Рассказывают даже сказку о том, как однажды некий рыбак пришел на берег моря с куском пирога и вдруг, к величайшему своему огорчению, обнаружил, что море замерзло. Оставить пирог на льду рыбак побоялся (возможно, опасаясь, как бы какой-нибудь менее щепетильный сосед не унес его с собой) и решил, пробив лед, опустить свой дар в прорубь. Лед оказался очень крепким, и рыбак немало потрудился, прежде чем ему удалось пробить лунку, и все же она оказалась очень маленькой для его пирога. И вдруг, к великой его радости, из лунки высунулась крошечная белая ручка, переломила пирог надвое и забрала с собой. Считают, что именно после этого достопамятного события и стали в Норвегии, хваля красавицу, говорить: "У вас ручка, как у русалочки".

Страх перед морем не только повсеместно побуждал людей приносить ему жертвы и дары, но и вызывал преклонение перед теми, кому приписывалась магическая сила над морем. К сожалению, чему свидетельством опыт Канута в обращении со стихиями, эта способность повелевать морем была скорее воображаемой, чем реальной, и те, кому она приписывалась, как правило, уже недосягаемы для нас и не могут продемонстрировать ее нам воочию. Главным источником, когда речь заходит о чудесах, связанных с морем, разумеется, является библия (достаточно напомнить о переходе евреев через Красное море, описанном в Ветхом Завете). Новый Завет просто изобилует примерами того, как вера якобы изменяла погоду, помогала рыболовству и влияла на физические свойства воды. В первые века христианства некоторые честолюбивые святые, если верить описаниям жизни святых, добивались в обращении с морем не менее поразительных результатов, чем те, о которых сообщается в библии. Так, святой Скотинус имел привычку ходить по морю, как по суху, и не переправлялся через Ирландское море иначе, как пешком. Святой Эйден пошел в этом отношении еще дальше - он разъезжал по морю на конях, причем под их копытами волны становились твердью.

Со времен античности вплоть до XVIII в. и даже позже одной из самых популярных легенд, связанных с морем, была легенда о так называемом "затонувшем континенте" - Атлантиде. О ней впервые упоминает Платон в своем диалоге "Тимей", где некие египетские жрецы в беседе с афинским законодателем Солоном рассказывают о необъятном острове в Атлантическом океане по ту сторону Геркулесовых столбов. Эта легенда через посредство арабских географов попала в руки средневековых авторов, которые создали завлекательную картину Атлантиды - сущего рая на земле, лежащей где-то на западе, за линией горизонта. Однако попытка найти эту сказочную страну так ни к чему и не привела, и разочарованным романтикам пришлось отождествлять свою мечту с Азорскими или Канарскими островами, а порой даже с Ирландией или Скандинавией. Уже более 150 лет назад всякие мысли о существовании Атлантиды были полностью отброшены, но зато мы получили более "ценную" замену этой "земли обетованной" - Соединенные Штаты Америки. Небоскребы, электропатефоны и сверхскоростные машины, несомненно, представляют собой образец более совершенной цивилизации, чем та, о которой мог когда-либо мечтать Платон, а тот, кого, быть может, не удовлетворяет эта точка зрения, должен по крайней мере согласиться с тем, что Американский континент пока еще не опустился на дно океана.

Я бы с удовольствием как можно дольше занимался мифами о море, но недостаток места вынуждает меня перейти к другой стороне того же вопроса - к легендам о морских животных. Сюда входят сказания о мифических существах - таких, как морские девы, гидры и тому подобные (одни из которых возникли в результате неверных объяснений явлений природы, другие идут от предрассудков и верований, связанных с повадками и привычками реальных морских животных), а также легенды об их различных магических свойствах и силе. Первая группа сказаний была подробно рассмотрена мною в книге "Морские девы и мастодонты", к которой я и отсылаю интересующихся читателей, но поскольку как легенды о русалках, так и вопрос о Морском Змее представляют собой большой интерес для всех, кто изучает море, я позволю себе уделить им здесь немного места.

Морская дева - классический пример романтического представления человека о море. Таинственные русалки с высокими округлыми грудями, развевающимися волосами и соблазнительными песнями воспламеняли воображение целых поколений моряков во всех океанах мира. Полуженщины-полурыбы исключительной красоты, они вполне могли радовать глаз любого, даже самого желчного мореплавателя, в особенности если он провел многие месяцы вдали от суши, не видя женщин. Существует немало рассказов о моряках, бросавшихся в темные волны в надежде заключить воображаемую деву моря в свои объятия.

Легенды о морских девах, подобно легендам о многих других обитателях моря, возникли из сочетания давно устоявшихся представлений о древних морских богинях, таких, как Атаргатис, с наблюдениями над реально существующими животными, которых суеверие и пылкое воображение моряков превратило в морских красоток. Что это были за животные, пока еще окончательно не решено, но вполне вероятно, что в северных водах эту роль играли тюлени, а в южных - ламантины или дюгони. Не случайно же два последних вида среди зоологов, как мы уже знаем, называются либо морскими коровами, либо сиреновыми. Названия этих животных невольно наводят на мысль, что возникновение легенды о русалках имеет под собой некоторую реальную основу.

О Морском Змее уже кратко упоминалось в главе 14, где рассказывалось о реально существующих пресмыкающихся, которые, как известно, обитают в море. Но, кроме этих, признанных наукой существ, уже свыше двух тысяч лет нет-нет да и появляются сообщения о каком-то гигантском морском животном, выходящем на поверхность моря, чтобы навести ужас на моряков и порадовать падких на сенсацию журналистов. У нас нет возможности подробно останавливаться на этих сообщениях; достаточно сказать, что вопрос о существовании традиционного Морского Змея все еще остается открытым. Многие рассказы об этом морском чудовище не получили подтверждения, другие идут из абсолютно не научных и слишком безответственных источников, чтобы их можно было принять во внимание. Но все же остается небольшая часть свидетельств, которые не так-то легко отвергнуть. Например, известен случай, когда 6 августа 1848 г. в Атлантическом океане за бортом английского корвета "Дедалус" появилось огромное змееподобное животное и по крайней мере семь членов экипажа наблюдали за ним свыше 15 минут. В течение некоторого времени неизвестное животное находилось всего в нескольких метрах от кормы корабля, так что матросы могли ясно видеть его от головы до хвоста, различая во всех подробностях. Даже крупнейший анатом того времени профессор сэр Ричард Оуэн оказался не в состоянии определить, что это за животное. В другой раз, 7 декабря 1905 г. с борта яхты "Валгалла" наблюдали какое-то необычное животное. У этого странного существа была длинная шея, маленькая голова и нечто вроде змеевидного плавника на спине; судя по описанию, оно принадлежало к не известному науке виду. Правдоподобие этого сообщения подтверждается тем фактом, что оно исходит от людей, совершавших путешествие на яхте с научно-исследовательскими целями, причем двое свидетелей были учеными-зоологами.

Все эти сообщения показывают, что Великий Морской Змей, или Великая Тайна Моря, как его романтически назвал натуралист Филип Госс, возможно, не просто игра воображения. Появление в 1938 г. у берегов Африки латимерии - представительницы вымерших, как считалось раньше, кистеперых рыб - лишний раз показывает, что в таких вопросах лучше избегать категорических утверждений. В настоящее время, однако, правильнее, очевидно, отложить обсуждение этого вопроса до того момента, когда кто-нибудь не заснимет Морского Змея на кинопленку или, что было бы еще лучше, не доставит экземпляр этого вида в музей или зоологический сад.

На этом мы заканчиваем рассказ о мифических и полумифических существах, извлеченных человеческим воображением из морской пучины. Обратимся же к суевериям, связанным с некоторыми реальными морскими животными, чье существование настолько не вызывает сомнения, что имена их навечно занесены в Nomenclator Zoologist.^*

^* (Есть три зоологических справочника, которыми пользуются зоологи при описании новых видов, родов и подродов.

)

Среди самых древних легенд многие посвящены дельфинам, которых считали веселыми, добрыми и сердечно расположенными к людям. Морские боги античности либо разъезжали на дельфинах, либо появлялись окруженные веселой стайкой этих милых животных, а моряки всех времен и народов всегда видели в их появлении вблизи корабля символ доброй удачи и гарантию счастливого плавания. Дельфинов считали весьма музыкальными и, как указывает Плиний, особенно восприимчивыми к "водному, инструменту" (что бы под этим ни понималось) и человеческому голосу. Собственные же их голоса были не слишком мелодичны и скорее напоминали стоны попавшего в беду человека. Поэтому дельфинов иногда называли Симо - название, которое должно было передать тот звук, который, как предполагалось, они издавали. Одной из самых привлекательных черт, которыми древние наделяли этих животных, была любовь к детям, и существует легенда о том, как однажды некий дельфин служил своему маленькому другу чем-то вроде водного такси. Об этом можно прочесть в "Естественной истории" Плиния.

Среди других животных того же отряда киты, естественно, более всего поражали человека своим размером и необычным видом. Олаус Магнус, шведский священник и картограф XVI в., сообщает некоторые поразительные данные относительно размеров китов в своей "Historia de Centibus Septentrionalibus", переведенной в 1608 г. на английский язык под названием "Краткая история готов". В главе "О том, какие бывают киты" он сообщает, что "некоторые из них покрыты волосами и имеют величину в четыре акра; у других глаза такие большие, что в каждой глазнице могут свободно уместиться 15 человек, а то и все 20 и даже больше".

Подобные же утверждения можно найти в писаниях Улисса Альдрованди, директора ботанического сада в Болонье (XVI в), и других натуралистов эпохи Возрождения. Как Альдрованди, так и шведский натуралист Конрад Геснер рассказывают о китах чудовищных размеров, заглатывающих целые корабли, извергающих огромные фонтаны и совершающих множество других необычных дел.

Почему-то именно в северных странах более, чем в других, были распространены странные представления о китах. В Исландии, например, считалось, что добрые киты извергают высокий фонтан, защищая людей от злых китов, которые посылают вверх маленькие пульсирующие фонтанчики. Самым злым из всех считался рыжебородый кит, который только тогда насытится человеческой кровью, когда проглотит сразу семерых братьев. Там же рассказывали, что есть киты, похожие на быков, и киты с шерстью на спине.

Одна прелестная, хотя и не имеющая особого значения, легенда о ките принадлежит индейцам племени микмас. В ней рассказывается, как некто Глускап путешествовал по морю на спине огромной самки кита Бутап. Когда Бутап со своим пассажиром плыла по мелкому месту, послышалась песня моллюсков, обитавших в песке на морском дне. Эти моллюски были смертельными врагами Глускапа; они призывали Бутап сбросить его в воду и утопить. Но, к счастью, Бутап не знала их языка и продолжала плыть как ни в чем не бывало. Вскоре их постигла новая беда: оказавшись на берегу, Бутап не могла спуститься обратно в воду. Она позвала Глускапа на помощь, и тот после долгих усилий сумел вытолкнуть ее на глубокое место. От такой неприятности миссис кит, естественно, порядком разнервничалась и спросила у Глускапа, нет ли у него с собою ненароком старой трубки и щепотки табаку. Глускап охотно снабдил ее и тем и другим, да еще и огоньком впридачу. Так они и расстались, и когда Глускап видел свою приятельницу в последний раз, она плыла уже далеко в море у линии горизонта, счастливо попыхивая трубочкой, а за ней по поверхности моря тянулся длинный низкий столб дыма.

Не говоря уже о классической экскурсии Ионы, нашлось немало других подобных ему смельчаков, проникавших во внутрь кита. Так, из одной итальянской сказки мы узнаем о том, как некая девочка оказалась в чреве кита, где встретила много людей и увидела дворец, окруженный прекрасным садом. В русской сказке кит проглатывает целый флот, а на спине у него растет лес. Очень много подобных сказок у североамериканских индейцев, в том числе одна, напоминающая историю Глускапа и Бутап" В ней герой по имени Войн переправляется в рай в чреве кита и платит ему за провоз табаком. Жители побережья Новой Шотландии считали, что фонтан, извергаемый китом, не что иное, как дым от табака Война.

До сих пор мы занимались только легендами о морских млекопитающих, однако рыбы также были предметом множества суеверий. Даже сейчас любой рыбачий поселок остается кладезью народных сказаний и сказок о рыбах, и, по-видимому, отдельным видам в этом отношении повезло больше, чем другим. Со всеми наиболее известными морскими рыбами: хеком, треской, лососем, пикшей, камбалой, сельдью, палтусом и ромбом, связано множество живописнейших легенд и верований- Например, в Финляндии считали, что бок камбалы стал белым оттого, что дева Мария коснулась его рукой. На Шетландских островах ромб и палтус - священные рыбы, и некоторые рыбаки даже не произносят имени ромба вслух, боясь накликать беду. Некоторым рыбам приписывают целебные свойства, и еще в конце прошлого века в отдаленных уголках Европы такую рыбу часто прикладывали к больному месту и лечили ею разные болезни - от бешенства до глистов.

Из других менее известных рыб, которых суеверие наделяет особыми свойствами, можно назвать прилипалу (гетога), уже упоминавшуюся нами в связи с промыслом черепах. Считалось, что она способна приносить вред человеку. Плиний, которому эта рыба была известна под ее греческим названием, пишет о ней следующее:

"Встречается также очень маленькая рыбка, обитающая обычно среди скал,- Echeneis. Говорят, что если она присосется к днищу корабля, корабль замедляет ход".

Такая характеристика, данная Плинием прилипале, повторяет в общих чертах поверие. которое многие поколения моряков связывают с усоногими раками (если много раков прилипает к днищу, корабль замедляет ход), однако другие писатели приписывают прилипале еще более необычные свойства. По словам Фила Робинсона, "древние верили, что, прилипнув хвостом к скале, а головой к днищу проходящего судна, эта рыбка способна останавливать корабль на полном ходу".

Изображение кита в эпоху Возрождения. Из книги Геснера (1558)

Этими беглыми замечаниями о "вредной" прилипале я закончу свои примеры, взятые из легенд о рыбах. (Остальные сказания слишком длинны и многочисленны, чтобы я мог привести их здесь.) Обратившись теперь к морским беспозвоночным, мы увидим, что наибольшее количество суеверий связано с хорошо знакомым всем существом - усоногим раком. Многие писатели средневековья и эпохи Возрождения считали, что некоторые виды дикого гуся, в особенности тот, который называют казаркой (Branta leucopsis), вылупляются не из яйца, как все другие птицы, а из панциря усоногого рака^*. И хотя это фантастическое утверждение было в числе прочих осмеяно такими выдающимися мыслителями, как Альбертус Магнус, Пьер Белон, Роджер Бэкон и Джон Рэй, оно имело и многочисленных сторонников, в особенности отцов церкви, возможно, по той причине, что, развив его, они могли отнести казарку к классу рыб и есть ее мясо по постным дням. С другой стороны, оно нашло поддержку у ряда уважаемых натуралистов, и даже сэр Роберт Морей, вице-президент Королевского общества, заявил во всеуслышание, что вскрыл бесчисленное множество панцирей усоногого рака, где обнаружил зародыш казарки. Это поверье можно, пожалуй, объяснить тем, что торчащие из раковины некоторых видов усоногих раков ножки, покрытые щетинками, действительно напоминают перья. К тому же здесь, возможно, сыграл некоторую роль тот факт, что казарки - зимние гости в Англии, и невежественные люди, не видя ни их гнезд, ни яиц, сочинили эту фантастическую теорию, чтобы объяснить их появление.

^* (В английском языке названия казарки и усоногого рака совпадают: казарка - barnacle qoose, усоногий рак - barnacle. (Прим. перев.))

Теперь мы должны обратиться к другой стороне влияния моря на духовную жизнь человека. Речь пойдет о вдохновении, которое оно вызывает у тех людей, кого за неимением более точного слова мы называем художниками. А под "художниками" я подразумеваю здесь не только тех, кто занимается изобразительными искусствами, т. е. рисованием и живописью, но также писателей, поэтов, композиторов, т. е., собственно говоря, всех, кто, сочетая в различные комбинации линии, краски, слова и звуки, стремится раскрыть перед нами действительность, чтобы мы могли извлечь из их произведений пользу и получить наслаждение.

Море всегда притягивало к себе людей, наделенных особо острым зрением, и не без причины: оно является для художника источником многообразных идей, которые могут быть выражены самыми различными способами и на разных художественных уровнях. Прежде всего как физическая реальность море обладает динамичностью, которая делает его для художника более ценным объектом, чем любое чисто статистическое явление. В этом отношении море уступает разве что величию движения небесных тел. Во-вторых, оно является огромным театром жизни, стихией, давшей начало всему живому, и сценой, на которой развертывалась большая часть величественной драмы, именуемой жизнью. Наконец, его тесная связь с деятельностью человека, то в качестве враждебной, то в качестве дружественной силы, позволяет рассматривать его как фон, на котором все наиболее существенные проблемы и конфликты, возникающие в жизни человека, выглядят ярче и рельефнее. Именно это эпическое качество моря - быть фоном для наших надежд и опасений - уже давно нашло признание среди тех художников, которые стремились пролить свет на наиболее существенные проблемы, стоящие перед человечеством. Более, чем земная твердь, которая слишком близка нам, более, чем звезды, что слишком далеки от нас, море служило художникам своего рода пробным камнем жизни. Любовь, долг, честь, мужество, жалость - все, что составляет наиболее глубокие стороны человеческого чувства, которые интересуют художника, на фоне моря всегда приобретали большую значительность.

Происхождение казарки. Из книги Ллъдрованди (1642)

Воздействие моря как физической реальности и как театра жизни на духовную жизнь человека не привлекало внимания художников (будем надеяться, что ученые, которым, по-видимому, суждено стать поэтами будущего, возьмут на себя и эту задачу), но в своей третьей роли - в качестве фона для человеческой деятельности - оно всегда было для художника источником вдохновения. В особенности это относится к художественной литературе, где без моря просто невозможно представить себе многие шедевры от "Одиссеи" до "Молодости" и "Моби Дика". Несмолкаемый шум волн так же неотъемлем от творений Гомера, Конрада и Мелвилла, как от морского берега.

Ступенью ниже стоит длинный ряд превосходных книг - их так много, что нет никакой возможности перечислить их названия. Писатели этого разряда не касаются вечных чувств и не стремятся быть пророками, тем не менее их произведения привлекают тем, что в них говорится об обычных человеческих качествах - мужестве, жизнерадостности, чувстве товарищества, верности. Романы Марриэта и Майкла Скотта, -морская" поэзия Киплинга и Мейзфилда могут служить примерами этой литературы. "20 тысяч лье под водой" Жюля Верна принадлежат к иному классу произведений, но эта книга содержит множество интересных сведений научного характера, начиная от вопроса об океанических течениях и возникновения вулканических островов и кончая образом жизни ламантинов и описанием гигантских кальмаров.

'Корабли в бурю'. Ван де Вельде

Море всегда привлекало живописцев отчасти величием и красотой, отчасти же теми техническими трудностями, которое представляет изображение его переменчивых настроений. Такие художники, как Тернер и Ван де Вельде, почти полностью специализировались на морских пейзажах, добившись исключительного успеха в передаче самых различных сочетаний, создаваемых облаками, ветром и волнами. Художники Востока также не устояли перед красотой моря, но их картины грешат чрезмерной декоративностью, вообще характерной для их стиля. Так, разбушевавшееся море на гравюре японского художника Хокусаи выглядит такой же милой стилизацией, как драконы в пантомимах. Как художники, так и иллюстраторы охотно изображали морских животных, и старинные естественные истории полны рисунков реальных и фантастических существ. Что касается других изобразительных искусств, то как у примитивных, так и у цивилизованных народов было принято вырезать статуэтки морских животных, а также придавать сосудам и другим предметам домашнего обихода форму рыб. Среди поделок, изготовлявшихся золотых и серебряных дел мастерами, горшечниками, резчиками и другими ремесленниками, изображения декоративных морских животных, особенно дельфинов или морских коньков, встречались в несметных количествах; из того же надежного запаса черпали декораторы, инкрустируя яшмой гостиную или выполняя заказ на украшение ванной. Читателю едва ли потребуются еще примеры, чтобы убедиться в том, насколько море и его обитатели радуют глаз человека.

Значение моря для музыки менее очевидно, чем его значение для литературы и изобразительных искусств, однако и в этой области оно было достаточно велико. Музыка - самое отвлеченное из всех искусств, и взаимодействие гармонии и мелодии в динамическом развитии симфонии обладает такой же неуловимой чувственной и величественной красотой, как само море. Но в музыке, так же как и в море, за кажущейся хаотичностью скрывается строгая закономерность, которая и способствует созданию художественного эффекта. Таким образом, чувства, которые пробуждает в нас море, в некотором отношении похожи на те, что пробуждает в нас музыка; именно по этой причине прямое изображение моря в музыке встречается сравнительно редко. Тождество или, во всяком случае, параллельность этих чувств так очевидна, что бессмысленно пытаться изображать одно языком другого. Тем не менее можно назвать несколько музыкальных произведений, на создание которых композиторов вдохновило непосредственно море. Это прежде всего "Морская симфония" Вогэна Уильямса, "Море" и "Сирены" Дебюсси, увертюра Мендельсона "Гебриды" и ряд других. Поразительно, каким глубоким воздействием может обладать музыкальная интерпретация звуков моря - безразлично, сознательная или бессознательная. Вспомним хотя бы, как при звуках кларнета, тема которого заимствована Эльгаром у Мендельсона для тринадцатой вариации его "Загадки", в воображении сразу же возникает могучий лайнер, рассекающий сверкающую водную гладь; представим себе картину обреченного на гибель корабля Синдбада в первой и четвертой частях "Шехерезады" Римского-Корсакова или же те два вала, что с грохотом обрушиваются на берег в финале четвертой симфонии Малера.

И вот, под звуки великих симфоний, в которых влияние моря на духовную жизнь человека, быть может, достигает своего апогея, мы подходим также к концу нашего повествования Я начал эту книгу, представив себе на мгновение, что некий житель Вселенной, приближаясь к нашей планете, видит сложные очертания морей и океанов, простирающихся по поверхности Земли. С тех пор мы с читателями проделали длинный путь: мы проследили эволюцию этого великого явления природы - моря, рассмотрели ряд физических законов, которым оно подчиняется, познакомились со множеством диковинных животных и растений, которые его населяют. Наконец, мы обратились к тому влиянию, которое оно оказало на нас самих, на нашу историю и духовную жизнь. Мы узнали, как у наших предков, по мере того как развивалось их сознание и ширилось восприятие внешнего мира, пробудился интерес к морю, и как они подавили в себе страх перед этой огромной безликой стихией, воплотив ее в образы непостижимых и всемогущих богов; мы видели, как они впервые отважились выйти на морские просторы и мало-помалу овладели океанами, добравшись до самых далеких уголков земного шара. Мы прочли о том, как к стремлению к наживе постепенно присоединилась жажда знаний, как страх сначала сменился любопытством, а затем, по мере того, как наука открывала человеку все больше и больше чудесного, заключенного во всеобъемлющем океане, благоговением. И наконец, мы проследили, как человек, пораженный этим великим чудом, использовал порожденные им чувства, чтобы создать новые средства художественного изображения.

Если бы нашему космонавту удалось опуститься на Землю и вместе с нами проделать этот длинный путь, он, несомненно, так же, как и мы, ощутил бы красоту и величие моря. Быть может, во Вселенной, за пределами далеких звезд, откуда он пришел к нам, есть и не такие чудеса, и когда-нибудь нам выпадет счастье туда проникнуть. А пока я позволю себе надеяться, что в этой краткой биографии моря я сделал то, что было в моих силах,- рассказал о некоторых удивительных вещах, которыми полна наша планета, вещах, которым мы можем радоваться и которые нам дано изучать и постигать.