Спасаясь от врагов

Не так-то просто уцелеть, когда кругом всякие неожиданности. К тому же многие нападают исподтишка, украдкой. Упорно преследуют беглецов морские щуки. Те в страхе выбрасываются из воды (другого выхода нет) и некоторое время парят в воздухе, хотя и не машут разросшимися грудными плавниками. Жизнь заставила летать. Но искуснее взмывают над волнами южноамериканские рыбки - топорики. Их плавники работают совсем по-птичьему. Полагают, что летучие рыбки Карибского моря, хоть и рискуют быть схваченными чайками, в полете лечатся от кожной болезни, облучаясь солнцем.

Выход только один - взлететь

А что за еж на волнах? Куда ветер, туда и он. Это плавает в Ниле фагак, он же иглобрюх. Ему не страшен хищник, но уж если позарится на него, иглобрюх сразу устремится вверх, вберет побольше воздуха и перевернется на спину - станет колючим шаром. Теперь никто не подступится. Между прочим, дети египетских бедняков, поймав его, раздражают щекотанием брюшко, чтобы оно до отказа раздулось, и высушивают, сбывая потом эту невидаль иностранным туристам.

Лежать, распластавшись на поверхности моря, - любимое занятие луны-рыбы. Ее тело длиной в два с лишнем метра сплющено. В темное время суток она излучает бледно-серебристый свет. Можно подумать, глядя на нее, что это луна отражается в воде. Но едва луна-рыба подметит приближение опасности, она мигом встрепенется и, повернувшись на ребро, уплывет...

Косколайа, что значит лист хлебного дерева, - так зовут на Цейлоне рыбку. Разбежится за ней хищник, вот-вот настигнет, а находчивая не теряется: притворившись мертвой, падает на дно вниз головой и лежит там, будто желтый, вымокший лист - кому он нужен?

Природа оказала ценную услугу рыбам, наделив покровительственной окраской: красной, пурпурной, голубой, зеленой, фиолетовой, желтой, синей, малиновой и даже черной. Это приспособление к обстановке служит маскировкой при охоте, но также предохраняет от беды. Скажем, темная спинка и беловатое брюшко сельди делают ее менее заметной и сверху, и снизу. Поперечные полосы на одеянии окуня удачно укрывают его среди растительности. И вообще некоторые рыбы сливаются с окружающим фоном по цвету и форме.

Древесную африканскую ящерицу-хамелеона считают непревзойденной по способности менять свою окраску. Но иные рыбы превзошли ее. В течение нескольких секунд обитатели коралловых рифов "переодеваются" шесть-восемь раз. Одна из обитательниц этих районов - талассома - обычно синяя, а бросится ко дну - станет желтой.

Тасманийская рыбка латриса - настоящая модница. Зеленые полосы на ней к вечеру дополняются еще пятью разноцветными. Но это не дань красоте, а средство защиты.

Голову щетинозуба, жителя Торресова пролива, пересекает черная полоса, окаймленная белым. Она проходит вертикально через глаз, скрывая его. Зато около хвоста выделяется большое пятно - ложный глаз. Вот и разберись - где хвост, а где голова! Прямой обман! Спасаясь, рыба, не меняя положения, полным ходом уплывает в обратном направлении, чем и отпугивает нападающего.

Колючки - самооборона трехиглой колюшки. В случае опасности они приходят в боевую готовность. Иглам уже никак не опуститься, их запирает "замочек". Когда минует надобность, затвор откроется, колючки отклонятся назад и займут прежнее место. Это грозное оружие рыбки (раньше она зачастую называлась не колюшка, а колючка), пожалуй, сильнее, чем у ерша, того самого Ерша Ершовича, про которого в старинной народной сказке говорится: "Щетины у него таки лютые рогатины".

Иглобрюх теперь недоступен

И в самом деле - кому хочется уколоться ее острыми иглами. На нее почти никто и не нападает. Даже бесцеремонная щука и та остерегается. А если все-таки не сдержит себя, расплачивается за алчность: колюшка жестоко накажет.

Попадая в сети или на крючок, некоторые пленницы пытаются освободиться, выскакивая на большую высоту. Лосось, сгибая тело в дугу и отталкиваясь от поверхности воды ударом хвоста, выпрыгивает на три и больше метра, перебрасываясь через водопад. Но, пожалуй, никто не прыгнет выше тарпуна: он взлетает на пять метров над водой.

И все же, невзирая на все уловки, в рыбьем мире мало счастливчиков, которые доживают до старости.