10. Мир сумерек

За нижней границей коралловых садов вода становится почти неподвижной. Волнение на поверхности моря ощущается здесь лишь в виде слабых, медленных горизонтальных перемещений воды. Погружаясь на глубину вдоль склона рифа, вы можете пересечь слой температурного скачка, или термоклина, - внезапного изменения температуры при переходе через поверхность раздела двух водных масс, имеющих разную температуру. Слой воды, находящийся на большей глубине, имеет температуру на несколько градусов ниже, причем скачок температуры бывает столь резким, что одна рука может оказаться в верхнем, более теплом слое воды, а другая - в холодном нижнем слое. Многие рифы уходят под воду довольно круто, и по мере погружения вокруг вас начинает довольно быстро темнеть, поскольку свету приходится проходить через все большие толщи воды. На глубине свет непривычно меняет свои свойства, и все вокруг приобретает Дымчато-голубоватый оттенок. Даже там, где вода настолько прозрачна, что аквалангист с глубины 50 метров видит над собой поверхность воды, все, даже солнечный диск, приобретает голубой оттенок. Теряют свое цветовое разнообразие и становятся одноцветными и сам риф, и все, что на нем находится.

Голубой полумрак

Обычный солнечный свет обязан своим превращением в нижней части рифа в голубой толще воды, которая является настоящим светофильтром. Солнечный свет содержит все цвета радуги, и, проходя, через толщу воды, эти цвета ведут себя по-разному. Первым из солнечного спектра уже на глубине в несколько метров поглощается красный цвет, затем, на чуть большей глубине, исчезают оранжевый и желтый цвета. И только синий цвет достигает значительных глубин, так что у основания рифа именно он придает пейзажу неземной, фантастический характер. Предметы черного цвета, например некоторые крупные разветвленные мадрепоровые кораллы, так и остаются на глубине черными, однако черным становится и их окружение, хотя в действительности оно имеет самые разные цвета. Предметы, которые на поверхности выглядят красными или желтыми, кажутся наблюдателю такими по той причине, что они отражают красный или желтый компоненты спектра солнечного света. Однако, когда в спектре света нет ни красного ни желтого лучей, они, естественно, не могут отражаться. Таким образом, предмет может выглядеть либо черным, либо, возможно, голубовато-синим, если он хоть в какой-то степени отражает эти лучи. Достаточно аквалангисту включить под водой фонарь, как к окружающему миру вновь возвращаются его подлинные цвета. Его свет включает в себя длины волн, соответствующие всем цветам солнечного спектра, так что каждый предмет, на который упадет луч фонаря, опять приобретает свои цвета. Губки, известковые красные водоросли и даже пятнышки на теле групера вновь станут красными, пока они освещаются лучом фонаря. Если вы проводите подводные съемки, то пользуйтесь фотовспышкой: ее внезапные световые импульсы освещают большую площадь, чем фонарь; чем глубже расположен район съемки и чем слабее он освещен, тем сильнее эффект внезапного восстановления цветовой гаммы. Итак, цветная фотография на больших глубинах требует искусственного освещения не только из-за низкой освещенности, но и потому, что использование света, по спектру близкого к солнечному, превращает одноцветный голубовато-синий пейзаж в разноцветный.

Уменьшение освещенности в нижней части рифа и качественное изменение проникающего сюда света имеют важное значение для существующих здесь форм жизни. В свете нуждаются растения (к которым мы, разумеется, относим и водоросли, живущие в мягких тканях мадрепоровых кораллов), причем некоторым из них необходимы определенные лучи света или, иными словами, световые волны определенной длины. Если такие лучи отсутствуют - а скорее всего так оно и бывает на достаточно больших глубинах, - то растению нужны еще и специальные пигменты, кроме хлорофилла. Растения, не имеющие таких пигментов, здесь существовать не могут. Именно поэтому с определенной глубины вместо видов, обитающих в верхней части рифа, начинают появляться те виды растений, которые способны существовать в условиях слабой освещенности синим или голубым светом. Это очень заметно даже на окруженных чрезвычайно прозрачной водой рифах уже на глубине 30 метров. Все сказанное в полной мере относится и к кораллам. Все крупные разветвленные кораллы и кораллы-мозговики остаются на меньших глубинах, на хорошо освещенных солнечным светом участках; на больших глубинах на смену им приходят другие виды. В основном это листообразные и хрупкие пластинчатые формы, среди которых встречаются мелкие корковидные колонии. Волнение не достигает этих глубин даже во время сильнейших штормов, поэтому прочный скелет им не так уж и нужен. Пластинки этих кораллов настолько хрупки, что иногда обламываются под действием собственного веса, который - с учетом выталкивающей (архимедовой) силы - довольно невелик. Поэтому попавший сюда неуклюжий аквалангист или сброшенный с лодки якорь могут оказаться настоящим бедствием для этого хрупкого мира. На 40-метровой глубине отчетливо выделяются несколько видов мадрепоровых кораллов листообразной формы. Часто встречается "трамвайный" коралл Расhуseris - его легко отличить благодаря концентрически расположенным на его поверхности параллельным гребням и бороздкам, похожим на рельсы трамвайной линии, а также пластинчатые кораллы Еchinороrа и Mycedium. Особенно хрупкими обитателями этих глубин являются представители рода Leptoseris. Все эти кораллы прикреплены к субстрату лишь на небольшом участке с нижней стороны пластин, направленных своим свободным краем в сторону от склона рифа. Плоские "листья" колоний этих глубоководных видов редко бывают толстыми, поскольку вся энергия коралла, предназначенная для роста скелета, идет на расширение поверхности колонии.

С колониями мадрепоровых кораллов, расположенных у основания рифа, связана одна не до конца еще разгаданная загадка. Известно, что один и тот же вид водорослей встречается как в тканях кораллов, живущих на глубине, так и на мелководье. Тот факт, что эти водоросли растут и размножаются в тканях кораллов до 100-метровой глубины, где уровень освещенности в тысячу раз меньше, чем на мелководье, говорит об их широких адаптивных возможностях по отношению к интенсивности и спектральному составу света. Однако известно, что в значительной степени именно уровень освещенности определяет, какой вид кораллов на какой глубине может жить. Следовательно, какие-то свойства животной части системы кораллы - водоросли определяют в конечном итоге место обитания вида. Но какие именно, пока неясно. Процессы почкования, полового размножения, обмена веществ и выделения скелета - все требует расхода энергии. По мере увеличения глубины до рифа доходит все меньше и меньше солнечной энергии, и скелеты кораллов становятся все мельче и тоньше. Эксперименты показали, что листообразные кораллы могут хорошо расти в условиях мелководья, если их специально оградить от разрушающего действия волн, но, поскольку в естественном состоянии они не имеют такой защиты, то вынуждены уступать место мелководным видам. Однако, обитая на глубине, листообразные кораллы получают и определенные преимущества - скажем, здесь идет менее ожесточенная конкурентная борьба, - и потому листовидные формы тут широко распространены.

Кроме листообразных и пластинчатых форм, у подножия рифа широко распространена и другая группа кораллов - это виды, не содержащие симбиотических водорослей. Они растут медленно, и на мелководье явно уступают в борьбе за существование своим конкурентам, содержащим симбиотические водоросли, поэтому эти виды довольно редко встречаются на хорошо освещенных участках. Однако глубже, там, где уже практически отсутствуют их конкуренты, виды, не содержащие водорослей, появляются все в большем и большем количестве. Свет не оказывает на них непосредственного влияния, и существование этих кораллов зависит только от пищи, которую их полипам удается поймать с помощью щупалец. Здесь часто доминируют крупные виды рода дендрофиллия Dendrophyllia, черные ветвистые колонии которых достигают метровой высоты. Там, где дендрофиллии широко распространены, их скелеты вносят заметный вклад в процесс рифообразования; в этом можно легко убедиться по обилию обломков ветвей этого вида кораллов, которые то и дело попадаются в гальке. Однако большинство кораллов этой группы, встречающихся на рифах, имеют небольшие размеры и не являются заметными рифостроителями.

По мере увеличения глубины горгонарии, или морские веера, становятся все более доминирующим элементом подводного пейзажа. На трех фотографиях приведены изображения одной и той же колонии, причем верхний снимок сделан при большем увеличении, чем нижний. На снимке дан общий вид колонии, на котором отчетливо выделяются утолщения скелета, образующие несущий каркас колонии, которая имеет 2 метра в высоту и 2 метра в ширину

По мере увеличения глубины горгонарии, или морские веера, становятся все более доминирующим элементом подводного пейзажа. На снимке приведен фрагмент средней части колонии

По мере увеличения глубины горгонарии, или морские веера, становятся все более доминирующим элементом подводного пейзажа. На снимке приведен крупный план края колонии (ширина этого фрагмента колонии составляет 10 сантиметров); боковое освещение позволяет увидеть ряды крошечных полипов, которые ловят проплывающий мимо планктон. Колонии горгонарии всегда ориентированы перпендикулярно течению (то есть на всех трех фотографиях поток воды направлен перпендикулярно плоскости страницы нашей книги); таким образом, эти колонии представляют собой обширную сеть для ловли планктона

Хотя, как уже отмечалось, виды, не содержащие симбиотических водорослей, не выдерживают конкуренции в коралловых садах среди симбиотических видов, они прекрасно образуют собственные сады у подножия рифа и вокруг него. Однако и эти кораллы, произрастающие у подножия рифа, представляют собой лишь верхнюю часть - авангард представителей многочисленной и разнообразной группы, которая обитает за пределами глубин, доступных аквалангистам. Различные представители этой группы встречаются на подводных горных цепях и в наиболее глубоководных районах Мирового океана вплоть до полярных широт. Поскольку они не имеют в своих тканях одноклеточных водорослей, которые ограничивали бы среду их обитания, эти виды кораллов распространены по всему Мировому океану. Они могут не образовывать риф в нашем понимании этого слова, однако способны создавать довольно крупные постройки на больших глубинах. Например, в Карибском море на глубинах более 100 метров колониальные кораллы Oculina образуют обширные банки, а родственные им кораллы Lophelia строят такие же сооружения далеко на севере, в холодной Атлантике. И те, и другие являются разветвленными кораллами, полипы которых располагаются на тонких ветвях, раскинувшихся над мощным слоем осадков, покрывающих большую часть дна в районах обитания этих видов.

На рифах Карибского моря горгонарии встречаются чаще, чем в Индо-Пацифике. Многие их виды ветвятся иначе, чем похожие на веер колонии горгонарии Индо-Пацифики. Колонии горгонарии Карибского моря чаще не плоские, а имеют трехмерную структуру

На глубине губки занимают значительную часть поверхности рифа. Мягкие ткани губок после гибели разлагаются, а остающиеся минеральные спикулы не вносят сколько-нибудь заметного вклада в образование песка. В отличие от кораллов губки не входят в число рифостроителей

Общее количество видов глубоководных мадрепоровых кораллов примерно равно числу видов кораллов-рифостроителей, однако первые, естественно, менее заметны.

Некоторые губки, растущие между кораллами, могут отчасти способствовать процессу рифостроения на больших глубинах, удерживая на месте в течение некоторого времени оторвавшиеся куски известняка. На значительных глубинах процессы рифостроения замедляются. Губки питаются планктоном или частицами детрита, образовавшимися из остатков животных и растений и опускающимися сюда из поверхностных слоев воды

В отличие от их родственников, обладающих симбионтами, ареал обитания глубоководных кораллов не ограничивается тропическими прибрежными водами двух биогеографических областей - Атлантики и Индо-Пацифики. Напротив, поскольку их распространение не ограничено только теплыми водами, эти виды кораллов заселили пространство и между обеими указанными областями, охватывающее оконечности материков, и в настоящее время заселяют глубоководные районы океанов.

Твердые субстраты

Строение нижней части кораллового рифа - его основания - таит немало загадок. Не знаем мы пока и о его роли в процессе роста всего атолла или коралловой банки. На сегодняшний день ясно одно: каким бы путем ни протекал процесс формирования рифа на первоначальной стадии, нынешнее его основание должно было находиться тогда на мелководье, в условиях достаточно сильной освещенности. В то время оно представляло собой участки с интенсивно и пышно растущими кораллами, и участки эти постоянно расширяли свои границы. Сейчас это основание погружено глубоко под воду, и на нем покоится нынешний мелководный риф.

Трудно однозначно ответить на вопрос, продолжает ли расти сейчас нижняя часть рифа или он находится в стадии разрушения. С одной стороны, именно здесь идет наиболее интенсивный и непрерывный процесс разрушения рифовой породы. Весьма активно разрушает породу сверлящая фауна - может быть, тут она не менее активна, чем в коралловых садах наверху. Так же интенсивно, как и наверху, разрушают известковые скелеты губки, легко справляются с известняковой породой сверлящие двустворчатые моллюски. Одним словом, сверлящая фауна ведет себя весьма активно, и процесс эрозии нижней части кораллового рифа идет быстро.

С другой стороны, здесь же идет и процесс созидания, и основание рифа постоянно получает пополнение из разных источников. Вносят сюда свою долю мадрепоровые кораллы. Правда, на глубине более 40 метров они растут гораздо медленнее, чем у поверхности, и прямо скажем, их скелеты прибавляют очень немного к основанию рифа, но кое что все же прибавляют. Вносят свой вклад и красные известковые водоросли. Там, где эти водоросли встречаются на глубинах более 40 метров, они занимают площадь большую, чем мадрепоровые кораллы. А, как известно, красные водоросли - активные рифостроители. Можно напомнить, что на мелководных участках рифа, где бывает сильный прибой, почти совсем нет кораллов, и тем не менее именно эти участки легко выдерживают разрушительные мощные атаки океана. И главная причина, позволяющая этим участкам выстоять перед этими атаками, - красные водоросли. Точно так же красные водоросли - только другие их виды - выходят на первый план по мере увеличения глубины, и в нижней части рифа их вклад в процесс созидания оказывается большим, чем вклад мадрепоровых кораллов.

Драгоценный черный коралл Antipathes из Атлантики. Внешне напоминая гидроидов, этот вид образует значительно более крупные колонии. Он обладает гибким скелетом, который после соответствующей обработки и тщательной полировки используется для изготовления бус и других ювелирных изделий

Неожиданно большую роль в процессе рифостроения на этих глубинах играют губки. Большинство из них - медленно растущие животные, и, хотя губки имеют, как правило, скелет из спикул - либо лежащих свободно в мезоглее, либо собранных в хрупкую трехмерную решетку, - после их смерти остается мало минерального материала, так что главный вклад губок в строительство рифа состоит не в отложении известняка. И вплоть до недавнего времени их в лучшем случае вообще не включались в список рифостроителей; скорее наоборот: губки привлекали к себе внимание только по той причине, что среди них есть активные сверлильщики. Однако недавние исследования в Карибском море показали, что, удерживая обломки кораллов в течение времени, за которое другие обитатели рифа, выделяющие цементирующие вещества, успевают спаять их в единое целое, губки играют важную роль в процессе образования рифовой породы. Нельзя сказать, что этот процесс вообще невозможен без участия губок, скорее всего они просто заметно способствуют его протеканию. Более того, совсем недавно в пещерах и в нижней части рифа были найдены губки с твердым известковым скелетом. Это так называемые коралловые губки, во многом напоминающие мадрепоровые кораллы: так же, как и кораллы, они откладывают значительные количества прочного известнякового материала, который по некоторым оценкам в несколько раз тверже бетона.

Но подавляющую часть строительного материала, из которого создается нижняя часть рифа, поставляет, вероятно, мелководье. Тонны песка, образующегося из обломков кораллов, устремляются вниз вдоль склона рифа и накапливаются там, где волны уже не способны его перемешать. Песок заполняет различные полости и ямы, позднее на нем поселяются водоросли, спаивая песчинки между собой, - и процесс созидания рифовой породы завершается. Таким образом, волны и биологическая эрозия, столь разрушительные для живых кораллов, обитающих на небольших глубинах, являясь основными производителями песка, служат для нижней части рифа постоянным источником строительных материалов. Другими словами, процессы, которые являются разрушительными для мелководья, оказываются процессами созидательными для нижней части рифа.

Всплытие с 40-метровой глубины

Это справедливо для тех склонов рифа, где песок задерживается в расщелинах или на пологих участках. На вертикальных же участках склона песок практически не оседает, и здесь риф почти не растет. На такие участки попадает значительно меньше света, чем на горизонтальные, так что здесь можно встретить лишь немногочисленные кораллы, растущие перпендикулярно склону и не содержащие симбиотических водорослей. Иногда этим кораллам удается удерживаться на месте только с помощью объединенных усилий небольших губок, водорослей и крупных прикрепленных моллюсков. В таких случаях склоны рифа имеют весьма причудливый вид: нижняя, практически вертикальная часть рифа растет очень медленно и к тому же подвергается эрозии, в то время как коралловые сады наверху растут весьма интенсивно. В результате разросшиеся коралловые сады начинают нависать над обрывистым склоном, и в конце концов кусок рифа обрушивается. Огромная масса кораллов лавиной устремляется вниз, оставляя глубокий светлый шрам на склоне. В зависимости от профиля склона лавина может либо задержаться на доступной для аквалангиста глубине, создав живописное нагромождение обломков, либо уйти гораздо глубже. Небольшие обвалы происходят довольно часто.

Ныряльщику может посчастливиться (или не посчастливиться) оказаться свидетелем схода такой лавины, но так или иначе, если вы увидели на крутых склонах светлые шрамы, - это верные признаки недавних обвалов. Каждый такой шрам имеет от одного до нескольких метров в ширину и может тянуться метров на сто, так что он достаточно внушителен, чтобы изменить "ландшафт" на этом участке рифа. Изредка на рифах случаются гигантские обвалы, когда с лица земли вместе с населением исчезают целые острова, лежавшие на краю атолла по соседству с крутыми подводными склонами. Следы оползней со временем делаются все менее заметными - по мере их заселения легко приспосабливающимися видами, и все начинается сначала - до тех пор, пока верхушка рифа опять не начинает опасно нависать над склоном.

Ниже 60-метровой отметки подводный пейзаж заметно изменяется. Поверхность воды отсюда уже практически неразличима даже в условиях отличной видимости. На такую глубину проникает лишь синяя часть спектра. Многие рифы, расположенные на континентальном шельфе на этих глубинах, плавно переходят в почти горизонтальную равнину, покрытую песком и илом. Океанские же атоллы и другие коралловые постройки, окруженные гораздо большими глубинами, хотя вокруг них образуются иногда небольшие песчаные террасы, имеют крутые склоны, уходящие за пределы видимости аквалангиста. Жизнь здесь кажется более скудной, чем на склонах, расположенных на меньших глубинах и потому лучше освещенных, хотя, в общем, она и здесь еще достаточно богата: поверхность скал покрывают губки и водоросли, которые вспыхивают под лучом фонаря ярко-красными пятнами, эффектно свешиваются над бездной, выдаваясь на несколько метров от склона рифа, ветви горгонарий.

Поражает разнообразие обитающих на этих глубинах видов рыб, причем многие из них имеют гигантские размеры, например огромный групер, весящий более 450 килограммов, или не имеющая хвоста луна-рыба, с сильно сжатым с боков телом округлой формы и большими плавниками, которая иногда достигает двух метров в высоту. Можно встретить здесь и несколько видов одиночных акул, в том числе и обитательниц открытого океана. В тех местах, где есть небольшие узкие участки, покрытые песком, который хорошо отражает свет, видимость может достигать 40 метров. На таких участках бросается в глаза пестрый лес, состоящий из колоний кишечнополостных, о которых мы еще не упоминали, - изящных серебристо-черных кустов, свешивающихся, наподобие горгонарий, со скал. Это драгоценные черные кораллы из отряда Antipatharia - ходовой товар на рынке, где торгуют разным ювелирным сырьем: после очистки и полировки их ветви начинают блестеть, как черное дерево. Несмотря на свое название, они не являются ни мадрепоровыми кораллами, ни близкими родственниками столь похожих на них горгонарий. Однако, подобно и тем, и другим, черные кораллы являются колониальными кишечнополостными животными, бесчисленные крошечные полипы которых совместно откладывают материал скелета так, как это делают представители этого типа. Найти черные кораллы довольно трудно, скорее всего их уже нет на тех рифах, где побывали искатели этого драгоценного для ювелиров сырья. Тем не менее иногда на относительно небольших глубинах, там, где есть для этого подходящие условия, удается встретить целые заросли таких кораллов. Однако в целом над этим отрядом кишечнополостных нависла угроза исчезновения.

Время от времени в этом сумеречном серо-голубом мире в лесу из колоний разных кишечнополостных встречаются интенсивно светящиеся колонии кораллов. Вы узнаете их по ярко-оранжевому свечению. Это ветвистые колонии кораллов из рода Madracis. Кроме них, существуют и другие кораллы, обладающие способностью светиться. Они содержат пигмент, поглощающий голубую часть спектра; энергия поглощенного голубого света используется как источник собственного излучения в оранжевой части спектра; свет этот столь же ярок, как вспышка маячного фонаря на этой глубине.

На глубинах более 60 метров исследования с помощью обычных аквалангов невозможны, дальше уже приходится прибегать к помощи специальных аппаратов^*. Так было обнаружено, что как в Карибском море, так и в Индо-Пацифике водоросли и листовидные кораллы, имеющие симбионтов, в отдельных случаях могут достигать глубины около 100 метров, встречаясь все реже и реже по мере погружения. Ниже 100-метровой глубины попадаются уже только губки и те виды кораллов и других кишечнополостных, которые не нуждаются в свете. Это и есть основание кораллового рифа, каким мы его знаем. Большая часть его покрыта илом или песком, однако, даже те участки, где на твердом субстрате имеются живые организмы, нельзя уже считать коралловым рифом.

^* (Имеются в виду аппараты типа "ныряющее блюдце". Подробнее см., например, в книге Ж.-И. Кусто, Ф. Диоле Жизнь и смерть кораллов. - Л: Гидрометеоиздат, 1975. - Прим. пер.)

Факторы, лимитирующие глубоководные погружения

К сожалению, тот, кто намерен исследовать нижнюю часть рифа, столкнется с рядом факторов, ограничивающих время пребывания на таких глубинах и делающих его небезопасным, что в свою очередь ограничивает и наши знания об этой части рифа. Давление, которое испытывает человек, погружаясь под воду, возрастает на одну атмосферу с каждыми 10 метрами глубины, так что, например, на глубине 50 метров человек испытывает дополнительное давление в 5 атмосфер - за счет находящегося над ним столба воды. Для тканей человеческого тела это давление не так уж опасно. Опасность заключается в другом. Воздух или дыхательная смесь, которые аквалангист вдыхает из баллонов, находящихся у него за спиной, попадает в легкие, а оттуда с током крови поступает во все ткани организма. Растворимость воздуха в крови растет с увеличением давления, то есть с глубиной. И наступает момент, когда кровь и ткани человеческого тела до предела насыщаются растворенными в них газами, и в первую очередь азотом. Когда аквалангист поднимается с глубины и давление падает, одновременно с его падением снижается и растворимость газов, и из крови и тканей ныряльщика начинает выделяться избыточный азот, который необходимо вывести из организма. Если аквалангист поднимается достаточно медленно, то выделяющийся избыточный азот в процессе дыхания постепенно удаляется через легкие, и никаких проблем тогда не возникает. Но если всплытие происходит слишком быстро, то пузырьки газа выделяются прямо в крови и тканях тела, что может привести к закупорке кровеносных сосудов и вызвать кессонную болезнь, которая чревата тяжелыми и длительными последствиями. Обычно на практике после особенно продолжительных или глубоководных погружений отказываются от очень медленного непрерывного подъема, а делают вместо этого остановки на определенных глубинах, причем количество, время и глубины этих остановок рассчитываются заранее^*. Однако в этом случае человек тратит на остановки больше времени, чем работает на глубине, поэтому обычно длительность и глубину погружения рассчитывают таким образом, чтобы отпала необходимость в остановках. Если же все-таки предстоит глубоководное погружение, такие остановки обязательно должны быть сделаны - это одно из важнейших условий, предусматриваемых техникой безопасности.

^* (Для этой цели используются специальные декомпрессионные таблицы. - Прим. перев.)

Есть еще один фактор, осложняющий глубоководные погружения. Как и в случае с кессонной болезнью, он связан, по общему мнению, с инертным газом - азотом. При повышенном давлении азот действует на мозг как сильный наркотик. Типичными симптомами азотного, или глубинного, опьянения являются: потеря ориентации, снижение или полная потеря способности реально оценивать ситуацию, вплоть до потери памяти. Часто такое состояние сопровождается приятным возбуждением (вот почему оно получило еще одно наименование - экстаз глубины), а в некоторых случаях оно приводит к депрессии. Такое состояние может наступить внезапно или развиваться постепенно, причем в каждом отдельном случае степень расстройства психики бывает разной. Иногда азотное опьянение может возникнуть даже на глубинах менее 30 или 20 метров. Еще более опасно отравление кислородом - оно наступает на больших глубинах, чем азотное опьянение. Хотя кислород является жизненно необходимым газом, при давлении в 8 атмосфер и выше содержащий его атмосферный воздух становится очень токсичным, вызывая сильное нервное возбуждение вплоть до потери сознания, что на значительных глубинах неизбежно приводит к фатальным исходам. Аквалангисту никогда не следует приближаться к таким глубинам. Для спуска на большие глубины есть специальные аппараты. На их борту используются дыхательные смеси, в которых концентрации кислорода и азота меньше, чем в атмосферном воздухе, - вместо них добавляют относительно менее опасные газы, такие, как гелий.

Кессонная болезнь, азотное опьянение, кислородное отравление затрудняют погружения на глубоководные участки кораллового рифа. Вероятно, когда-нибудь человеку удастся преодолеть все эти лимитирующие факторы, но и тогда самым интересным участком останется для него мелководье - наиболее богатая жизнью часть рифа, куда легко проникает солнечный свет; в определенном смысле не будет ошибкой сказать, что коралловый риф кончается на той глубине, где свет слишком слабый для того, чтобы там могли развиваться растения, а мадрепоровые кораллы откладывать известняк, слагающий основание рифа.