Первая встреча

Кто из нас не мечтал о жарких, манящих тропиках, не упивался чтением книг о чарующих и загадочных тропических странах! Изумрудное ожерелье пальм вокруг атоллов, пена бурунов над коралловыми рифами, стеной поднимающиеся прямо из воды мангровые заросли, белые пляжи, на которых лежат выброшенные морем и опаленные солнцем диковинные раковины...

Я оказался счастливым: моим мечтам суждено было осуществиться. В октябре 1965 года в составе группы стажеров - студентов и аспирантов Московского университета я отправился на Кубу изучать тропическую морскую фауну. В нашей группе, состоявшей из семи человек, были географы, юрист, экономист, философ, а также два биолога - Анатолий Иваница и я, ихтиолог. К этому путешествию мы готовились задолго, почти год изучали испанский язык...

И вот мимо борта нашего теплохода проходят чужие города, проливы, моря... Наконец выходим в Атлантический океан. Каждый день, стоя на палубе, всматриваюсь в голубые воды Атлантики, любуюсь полетом летучих рыбок, выскакивающих из-под носа судна. Через шестнадцать суток после выхода из Одессы мы оказались в Гаване.

... Через несколько месяцев после нашего приезда на остров директор Института океанологии Академии наук Кубы доктор Дарио Гитарт по согласованию с руководством Гаванского университета предложил мне и Анатолию поселиться на территории института в домике-гостинице и проходить стажировку при институте. Здесь же жили советские и иностранные океанологи, приехавшие сюда по приглашению Академии наук Кубы. Общение с ними было бы очень полезно для нас. Мы с благодарностью приняли предложение. Оно давало нам возможность работать в контакте с учеными института, да и жить, разумеется, здесь было удобнее, чем в университетском общежитии.

Институт океанологии Кубы был организован в январе 1965 года и разместился в местечке Плая-Вириато, на расстоянии четырнадцати километров от центра Гаваны. Еще в середине прошлого века богатый сеньор Вириато построил себе загородную виллу на берегу Мексиканского залива. Позже потомки Вириато реконструировали поместье. Они покрыли прибрежную полосу бетоном, соорудили небольшой пирс и прогулочные площадки (раньше берег представлял собой древний коралловый риф, поднятый на полтора метра над уровнем моря). Берега небольшой бухточки были покрыты бетонированными прогулочными дорожками. В вершине бухточки соорудили пляж, для чего пришлось завезти сюда более тысячи кубометров песка. Вход в бухту украсили экзотической башней. Постепенно деятельность потомков сеньора Вириато приобрела явно коммерческую направленность. Вдоль одного из берегов бухты они построили длинное двухэтажное здание пансионата и закрытый гараж. Желающих остановиться в пансионате было много, и поместье начало приносить владельцам доход. После революции, однако, их деятельности наступил конец, и потомки старого негоцианта вынуждены были покинуть Кубу.

Рис. 1. Куба начинается с моря...

Поселили нас на втором этаже в небольшой уютной комнате, окна которой выходили на здание института. Засыпали и просыпались мы под шелест ветвей высоких казуарин, растущих под нашим окном. Весь дом был окружен буйной растительностью. Кроме казуарин здесь росли пальмы и ува. Если казуарины напоминали пихты, то заросли увы - виноград с крупными ягодами. Во дворике росла королевская пальма, ее крона возвышалась над крышей здания.

На первом этаже гостиницы помещалась большая гостиная, в которой стояли телевизор и стол для игры в пинг-понг. В правом крыле были столовая и кухня, где колдовали прекрасные повара Кабальеро и Батиста. В нише левого крыла, оформленной колоннами и витражом, стоял бильярдный стол, вокруг которого в обеденный перерыв собиралось много народу и слышалась испанская, английская и русская речь.

Рис. 2. Вход в бухту Плая-Вириато украшен башней

Перебравшись на новое место жительства, мы немедленно обследовали всю акваторию бухты. Ничего интересного, однако, мы в ней не обнаружили, и поэтому объектом нашего изучения на многие месяцы стал коралловый риф, располагающийся напротив Плая-Вириато.

Временами на пляже появлялась необычная пара: мужчина, несший длинную палку с крючком на конце, и женщина. Надев старенькую маску, он начинал плавать недалеко от берега, а женщина все это время сидела на берегу и терпеливо ожидала своего спутника. На кубинцев они не походили.

Однажды, подплыв на достаточно близкое расстояние к мужчине, мы стали наблюдать за его работой. Вот он нервно задвигал ногами, тщетно пытаясь нырнуть. Сразу было видно, что он новичок в воде. Потом он направил свою палку вертикально вниз и начал шарить ею по дну. Наверное, увидел что-нибудь интересное и хочет зацепить крючком.

Подплываем поближе и ныряем. Так и есть: своим крючком он подцепил небольшого моллюска и направился к берегу. Добыча очень обрадовала его спутницу, она заулыбалась и стала что-то оживленно говорить. Мы подплыли еще ближе и услышали родную русскую речь! Свои! Мы выбрались на берег и подошли познакомиться.

- Илья Семенович, преподаватель математики Московского университета. А это моя жена, Галина Петровна.

Оказалось, что Илья Семенович работает в подготовительной школе, готовит кубинскую молодежь для поступления в советские вузы. Живут они недалеко от нас, на расстоянии полукилометра.

Илья Семенович пошутил:

- Что же, предлагаю мирно разделить сферу влияния на море. Я согласен взять себе пляж до глубины двух метров, а вы забирайте остальное. Глубже я пока не могу конкурировать с вами: технические средства не позволяют. Однако я уже начал разработку новой конструкции крючка с большими возможностями. Так что берегитесь...

Мы не стали возражать и, чтобы закрепить "сделку", пригласили новых знакомых к себе на чашку кофе. Заодно мы хотели показать им собранную нами коллекцию морских животных.

Илья Семенович оказался очень любознательным человеком. Все его интересовало. Он восторгался раковинами, морскими звездами, мягкими кораллами-горгонариями, задавал массу вопросов об образе жизни морских организмов, их строении и тут же, не дожидаясь ответа, строил всевозможные догадки. Особый интерес у него вызвали мадрепоровые кораллы, их тончайшие узоры. А я, глядя на собранную нами коллекцию, припоминал свои первые робкие шаги в изучении тропической фауны...

Мое первое знакомство с чарующим подводным миром тропического моря произошло в Гаване на второй день после прибытия на Кубу. Рано утром, захватив ласты, маски и трубки, мы с Анатолием отправились на знаменитый пляж Ла-Конча, расположенный в районе Марьянао, в двадцати минутах ходьбы от нашего домика.

Солнце палило невыносимо, с нас градом катился соленый пот. Мы жаждали побыстрее снять прилипшую одежду и броситься в воду, впервые в жизни искупаться в тропическом море. И конечно, у нас была заветная мечта - найти раковины тропических моллюсков, о которых мы так много слышали и читали. Вскоре сквозь деревья мелькнул кусок голубого моря, и перед нами предстал чудесный пляж с белоснежным песком, пальмовой аллеей, рестораном и различными аттракционами.

Народу было немного. Осмотревшись вокруг, решили поискать более уединенное место где-нибудь в стороне от пляжа, там, где близко к берегу подступал высокий кустарник. Мы наивно думали, что если к берегу ведет трудная дорога, то такое место мало посещается и там можно найти моллюсков. Действительно, пробраться туда оказалось не так-то просто. Сначала пришлось продираться сквозь густые заросли колючего кустарника. Когда до воды осталось всего метров десять, путь преградили острые, торчащие во все стороны каменные зубья - "собачьи клыки". Весь берег был усеян ими, и пробраться сквозь них оказалось довольно трудно. "Собачьи клыки" образуются в приливно-отливной зоне, и, когда на море волнение, их почти не видно под водой.

Рис. 3. Институт океанологии Академии наук Кубы

Но для нас не существовало преград. Изгибаясь, как акробаты, и все проклиная, мы пробирались к чистой воде, не подозревая, что впереди нас ожидают еще более тяжкие испытания.

В этот день на море было довольно сильное волнение, из-за него дно у берега плохо просматривалось. Это нас и подвело. Не успели мы забраться достаточно глубоко в воду, как набежавшей волной нас повалило и в следующий момент бросило прямо на морских ежей! Руки и ноги буквально обожгло, иглы вонзались в тело даже сквозь толстые ласты.

Выбравшись на берег, мы увидели, что наши руки и ноги сплошь исколоты. Обломки игл глубоко проникли в кожу и вызывали жгучую боль. Представьте себе, что вы глубоко прокололи себе руку пером с черными чернилами, которые проникли в ранку и оставили темный след. Теперь добавьте боль от укола и раздражение от ядовитых веществ, попавших в ранку вместе с кончиком иглы морского ежа, и вы поймете наши ощущения!

Снова забираемся в воду, только теперь побыстрее. Немного освоившись, я увидел на каменистом дне множество морских ежей. Они сидели в ямках, выставив длинные иглы. Особенно много было ежей Diadema antillarum, с длинными черными иглами, и ежей поменьше, с коричневыми иглами, из рода Echinometra.

Подплыв поближе к черному ежу, я начал водить руками рядом с его иглами. Они сразу угрожающе зашевелились. Позднее мне часто доводилось наблюдать за морскими ежами, и я всегда удивлялся этой их готовности к защите.

Изучать морских ежей довольно легко, так как они живут у самого берега. Они относятся к типу иглокожих, так же как морские звезды, голотурии, офиуры. Среди животных, обитающих в прибрежной полосе, морские ежи выделяются своей необычной внешностью. Форма тела у них шаровидная или уплощенная, нижняя часть тела, где находится ротовое отверстие, более плоская; окраска - черная, пурпурная, зеленая, кремовая. Ежи покрыты иглами, которые служат им и для защиты, и для передвижения.

Легкий и очень хрупкий скелет морского ежа образован известковыми пластинками, спаянными друг с другом краями. Получившийся таким образом "каркас" заключает в себе внутренние органы ежа. На пластинках имеются бугорки, к которым прикрепляются иглы. Иглы могут вращаться во все стороны благодаря маленьким мышцам, расположенным у их основания. Присмотревшись внимательно, можно увидеть среди игл многочисленные тонкие, длинные и гибкие трубочки, заканчивающиеся маленькой подошвой, или диском. Это так называемые амбулакральные ножки, при помощи которых морской еж передвигается, а также захватывает пищу. Иногда он таким образом ловит даже животных, которые гораздо больше его по размерам и более подвижны, например крабов и моллюсков.

Система амбулакральных ножек устроена довольно сложно. Внутри тела ножка заканчивается маленькой, сокращающейся наподобие резиновой груши ампулой. Она связана с так называемой водоносной системой, которая соединяется с наружной средой. При сокращении ампулы в амбулакральную ножку накачивается вода, отчего она становится упругой, а мышечные волокна расслабляются и удлиняются. Это позволяет амбулакральной ножке сгибаться во все стороны. Если амбулакральная ножка подошвой дотрагивается до субстрата, то сразу же выделяется внутренняя жидкость в водоносную систему и одновременно происходит резкое сокращение мышечных волокон. При этом подошва присасывается, трубочка укорачивается и происходит подтягивание тела ежа или, наоборот, кусочка субстрата, если он достаточно мал.

На панцире ежа можно заметить также иглы, видоизмененные в хватательные щипцы, или педицеллярии. Одни из них служат для очистки тела морского ежа от экскрементов, поскольку порошица (отверстие для выделения переваренных остатков пищи) расположена на верхней части тела, другие - для защиты от врагов. На головке педицеллярии имеются ядовитые железы, выделяющие довольно сильный яд.

Многие виды ежей постоянно пребывают в своих норках и не могут выйти из них, так как их тело становится больше входа. Но есть много видов морских ежей, ведущих свободный образ жизни. Одни из них обитают на твердом каменистом дне, другие предпочитают песчаные или илистые грунты, третьи встречаются только среди зарослей морских трав и водорослей. В поисках пищи морские ежи очень медленно перемещаются по дну, их иглы цепляются за дно и тянут за собой тело. В этом им также помогают амбулакральные ножки. Морские ежи зубами сдирают со дна мелкие водоросли и микроскопических животных, заглатывают их и переваривают.

Рис. 4. Морские ежи (Diadema antillarum) на глубине одного метра

Первое время свободноживущие морские ежи часто вводили нас в заблуждение своими повадками. При передвижении по песку они оставляют за собой широкие и глубокие следы. Идешь по такой борозде, и душа радуется: думаешь, что прополз крупный моллюск. Начинается охота и выслеживание добычи. Наконец-то долгожданный конец следов! Выныриваешь на поверхность за новой порцией свежего воздуха - и снова в воду. В конце следа обычно виднеется бугорок от спрятавшегося животного. С волнением и трепетом начинаешь раскапывать бугорок - и руки натыкаются на иглы морского ежа! Обычно в подобное заблуждение чаще всего нас вводили ежи Clypeaster rosaceus.

В период размножения морские ежи выделяют в воду миллионы яичек и мужских половых клеток, привлекая рыб, которые тут же набрасываются на лакомство. Из уцелевших клеток за несколько часов образуются микроскопические шарики, покрытые тонкими волосками. Вскоре они вытягиваются, создают тонкий известковый скелет и образуют длинные отростки. Таким образом получается личинка, или плутеус. Личинки пассивно разносятся течениями и во время этого вынужденного путешествия постепенно превращаются в ежей.

Образовавшийся из личинки маленький еж сначала поселяется на первом попавшемся месте. Это может быть камень, трещина или любое другое углубление в каменистом дне. Молодому ежу необходимо закрепиться, чтобы волны не унесли его. В дальнейшем еж делает себе небольшое углубление, и ему уже не страшны волны и прибрежные течения. По мере роста молодой еж расширяет свое жилище. Чаще ежи рода Diadema сидят группами в углублениях, которые образовались в известняке под воздействием морской воды. Волны и течения приносят добровольным пленникам пищу, разносят половые продукты и образовавшихся личинок, способствуя этим распространению ежей и освоению ими новых территорий.

... Миновав ежей, попадаем в зону прибоя. Волны срывают маску, соленая вода проникает в рот и нос. Вот неопытность! Нужно было подальше отплыть от берега, оторваться от земли. Но нам казалось, что, чем дальше от берега, тем опаснее. Вероятно, сказалось чтение популярных книжек, в которых описываются кровожадные акулы и другие хищные обитатели океана. К сожалению, подобные книги иногда выходят из-под пера людей, которые даже не видели тропического моря.

Все оказалось наоборот. Отплыв от берега, мы почувствовали себя свободнее и начали всматриваться в дно. Глубина небольшая, дно, покрытое водорослями, хорошо видно. У дна вертелись какие-то мелкие рыбешки, и я увидел даже осьминога. Впрочем, возможно, что мне это показалось. Моллюсков, которые нам нужны, нигде не было видно. Позже выяснилось, что в окрестностях столицы их давно уже нет.

Оставив мысль о ракушках, начинаю искать знакомых по определителям рыб. Плыву у самого дна на глубине двух метров. Присмотревшись внимательно к серой глыбе, лежащей на моем пути, вижу притаившуюся рыбу. Это скорпена (Scorpaena plumieri), или, по-местному, раскасио. Эти рыбы представляют некоторую опасность для пловцов: уколы их колючек ядовиты. Последствия такого укола ощущаются иногда спустя даже несколько месяцев! Возле углубления, в котором поселились морские ежи диадема, вертелись неуклюжие рыбы кочино (Balistes vetula), игриво помахивая длинными выростами хвостового плавника. Головы у них разукрашены голубыми полосами, глазки узкие и маленькие, как у поросенка (кочино - по-испански "поросенок"). Острые иглы ежей для этих рыб не преграда, и они уверенно расправляются с ежами. Для рыбы кочино морские ежи - лакомое блюдо. При моем приближении кочино начали медленно пятиться и скрылись в убежище, а несколько рыб игриво уплыли в сторону.

Рис. 5. Кочино (Balistes vetula)

У дна среди водорослей я заметил небольшую рыбку невзрачного вида, сантиметров двадцать длиной. Подплыв ближе, я попытался схватить ее руками. Не тут-то было! Рыбешка вдруг распустила свои огромные грудные плавники и помчалась у самого дна. Это было великолепное зрелище, и я застыл, очарованный. Затем снова попытался схватить рыбку, но опять безуспешно. Кажется, вот-вот поймаешь ее, но она делает резкое движение и мгновенно уходит на пять-шесть метров в сторону, после чего снова падает на дно.

На Кубе эту рыбу называют мурсьелаго, что в переводе означает "летучая мышь". Научное ее название Dactylopterus volitans. На первый взгляд это довольно некрасивая, большеголовая рыба с безобразным ртом, похожая на скорпену, но когда она распрямляет свои огромные грудные плавники, окрашенные в желтовато-оранжевый или фиолетовый цвет, то становится удивительно прекрасной. Мурсьелаго предпочитает места, покрытые водорослями или другой водной растительностью. На их фоне она становится малозаметной. Здесь мурсьелаго находит в достаточном количестве донных беспозвоночных (преимущественно крабов) и мелких рыб, которыми питается.

Я настолько увлекся ловлей мурсьелаго, что не заметил, как меня окружила стайка циби, или каран гов (Caranx ruber). Это маленькие рыбки длиной до пятнадцати сантиметров. Как и у большинства пелагических рыб (то есть рыб, живущих постоянно в толще воды и не связанных с дном), спина у них окрашена в темный цвет, а брюшко и бока сверкают серебром. Циби вертелись вокруг меня сплошным кольцом, словно водили хоровод.

Мы знали, что этот вид циби, как и известные всем рыбы-лоцманы, часто сопровождает крупных хищников. Но в отличие от рыб-лоцманов, которые специализируются на акулах, циби сопровождают барракуд. Появление циби обычно означает, что скоро появятся и хищники.

Я приготовился к встрече, но на этот раз барракуды почему-то не появились. Возможно, что мелкие циби приняли меня за крупного хищника и думали поживиться у моего стола. Я не стал их разочаровывать и решил угостить чем-нибудь вкусным. А что может быть вкуснее лакомых кусочков морского ежа! За такое угощение рыбы с удовольствием позируют перед фото- и кинокамерами.

Я нырнул на дно, выбрал самого крупного ежа и раздавил его. Рыбешки гурьбой бросились на угощение, преследуя падающие кусочки. Некоторые из них брали кусочки прямо из рук. Особое доверие оказывала мне маленькая рыбешка с ранкой на спине. По-видимому, она сама чуть не стала чьей-то закуской. Рыбка доверчиво брала кусочки из моих рук и, вероятно, в знак благодарности подплывала к маске и тихонько стучала кончиком рыла о стекло.

... Постепенно приходил опыт, заметно окрепли мышцы тела и легкие. Полностью прошла боль в ушах от давления воды при погружении. Сначала она ощущалась даже на глубине четырех-шести метров, хотя болевой барьер от перепада давления находится глубже, где-то на глубине девяти-двенадцати метров. Несколько месяцев регулярных тренировок позволили нам нырять на глубину двадцати метров без акваланга. Теперь мы могли плавать по семь-девять часов подряд, не чувствуя усталости. Это был большой успех. Ведь первое время даже после одного-двух часов, проведенных в воде, мы едва волочили ноги.

Ныряние без акваланга, в маске с трубкой и с ластами принесло большую пользу. Оно позволило выработать умение уверенно держаться под водой в любой ситуации, научиться самообладанию и выдержке при появлении опасности даже вдалеке от берега, на большой глубине (при встрече с крупными морскими хищниками или при возможных поломках акваланга, когда необходимо без воздуха совершить свободный подъем с глубины), слиться с ритмом подводной жизни, стать своим в царстве Нептуна.

Рис. 6. Мурсьелаго (Dactylopteris volitans) с расправленными плавниками

Мы хорошо усвоили, что при волнении лучше всего держаться подальше от берега. Правда, в дальнейшем, приобретя достаточный опыт и узнав характер движения воды на коралловом рифе во время штормов, мы могли плавать на рифе в любую погоду, не опасаясь острых, торчащих в разные стороны веток мадрепоровых кораллов, которые могут нанести болезненные раны, если вести себя неосторожно. Почти ежедневные наблюдения за жизнью обитателей моря приносили глубокое удовлетворение.

Мы постепенно открывали для себя новый мир, законы и тайны подводной жизни, о которых у нас были довольно поверхностные представления. Ведь все, что нам приходилось видеть раньше в книгах и музеях, было лишь фрагментами огромного полотна подводного мира, лишенными красок, движения, жизни. Мы понимали, что из этих кусочков невозможно получить целостную картину жизни под водой.

Необходимо было сделать еще один шаг: приподнять голубую завесу и собственными глазами увидеть необыкновенный и непривычный для нас мир.

... Затихает плеск волн, и мы оказываемся в объятиях синевы, пронизанной золотистыми лучами солнца. Устремляемся на дно, где в великом многообразии проявляется жизнь: от мельчайших, невидимых простым глазом бактерий до огромных каменных исполинов-кораллов, губок, черепах, морских звезд и ежей, червей и рыб. Солнечные лучи играют на зеленом ковре водорослей и морских трав, чьи листья раскачиваются в такт зыби и волнам. Среди их корней находят убежище сотни животных. Яркие пятна губок разбросаны на известковых скалах, а в тени этих скал прячутся крупные крабы. Раскачиваются гибкие стволы горгонарий, снуют рыбы... И даже в песке приспособились жить некоторые животные! Везде бурлит жизнь. И только под водой начинаешь понимать, что виденные раньше в музеях рыбы - всего лишь тусклые копии своих собратьев, живущих в родной стихии. И даже только что добытые тралом и высыпанные на палубу животные уже лишены своего очарования. Ведь у каждого вида свои повадки и окраска, и все они связаны между собой тесными узами жизни под водой...

С большим нетерпением мы ждали выходных дней - субботы и воскресенья. В эти дни у нас была возможность уехать из Гаваны, исследовать новые места.

За полуторалетнее пребывание на Кубе мне пришлось нырять вокруг почти всего острова, за исключением юго-восточной его части. Были обследованы многие коралловые рифы, несколько затонувших кораблей, мангровые заросли, песчаные пляжи, но впечатление от первой, не слишком удачной встречи с морскими ежами запомнилось надолго...