Глава 17. Открытие океанов

В отличие от млекопитающих, о которых шла речь в предшествующей главе, млекопитающих, в большей или меньшей степени приспособившихся к жизни в морской стихии, человек по своим физическим особенностям всегда оставался наземным существом. Собственно говоря, все остальные члены отряда приматов, к которому относится человек, в такой степени не переносят воды, что только силой можно заставить их войти в нее, и именно по этой причине даже самые развитые человекообразные обезьяны, такие, как шимпанзе и горилла, содержатся в зоологических садах за узким неглубоким рвом, наполненным водой, который служит вполне надежной преградой между ними и публикой. Правда, сам человек способен кое-как держаться на воде и даже передвигаться по ней с незначительной скоростью, но плавает хуже остальных млекопитающих и менее вынослив, чем они. Достаточно сравнить его хотя бы с выдрой или тюленем, или даже с таким наименее, казалось бы, приспособленным к передвижению в воде животным, как слон (который в случае необходимости проплывает в открытом море расстояния в десятки километров), чтобы убедиться, насколько человек уступает в этом отношении другим животным.

И все же, несмотря на свою сравнительную беспомощность в воде, человек овладел морем, как ни одно животное. Здесь, как и в других областях его деятельности, он добился успеха отнюдь не потому, что приспособил свой организм к определенной физической среде, а благодаря удивительному постепенному развитию своего мозга. Обладая способностью мыслить, он сумел в значительной степени подчинить себе не только какую-нибудь одну природную среду, но почти всю земную поверхность. Он достиг этого, применив орудия, расширившие сферу действия его собственных физических сил.

Невозможно перечислить все, что придумал и изобрел человек в течение своей многовековой борьбы с природой. Вот только несколько примеров, взятых наугад: разнообразнейшие орудия, начиная от примитивного топора и кончая сложнейшими точными механизмами, позволяющими выполнять такую работу, с которой не могли бы справиться невооруженные человеческие руки; книги, хранящие мысли и опыт человечества для будущих поколений; всякого рода колесные средства, обеспечившие человеку возможность быстро и без труда передвигаться по всей поверхности Земли; научные приборы, как, например, термометр, теодолит, телескоп, которые помогают человеку изучать физические свойства Земли и проникать в отдаленнейшие уголки Вселенной. И, конечно же, только благодаря развитию техники и в первую очередь постройке кораблей, подводных лодок, батискафов и изобретению множества сложных океанографических приборов человек приобрел свои нынешние знания о море и власть над ним. Здесь не место рассматривать историю технического прогресса, хотя некоторые изобретения будут упомянуты в следующей главе, однако каждому, кто интересуется тем, как человек овладевал морем, ясно их исключительное значение.

Наши предки видели в океане неодолимую преграду, и можно с уверенностью сказать, что только в силу настоятельной необходимости они отважились выйти в море. Быть может, недостаток пищи впервые побудил человека попытаться искать пропитания в море. Возможно, его толкнули на это другие, более важные обстоятельства: изменение климатической обстановки в ледниковый период, вынудившее его пуститься в плавание в поисках новых, более благоприятных условий. Понимая, что как пловец он не может полагаться на свои силы, человек сначала приспособил себе в помощь стволы деревьев, переправляясь на них по воде на небольшие расстояния. Следующим шагом была постройка плотов, а затем появились выдолбленные из бревна челноки и каноэ с аутригерами. От этих первых лодок и пошло строительство морских судов, вершиной которого явилось создание огромных океанских лайнеров и авианосцев.

С развитием цивилизации и с увеличением значения торговли в национальной экономике отношение к океану изменилось; на него стали смотреть уже не как на преграду, а как на удобный путь, который можно использовать для увеличения богатства нации. Совершенствовалось искусство судостроения, и первые навигаторы научились доставлять в культурные центры древнего мира товары из дальних стран. Но не только практическое развитие морской торговли содействовало увеличению судоходства - океаны манили человеческие сердца новыми чудесными тайнами. Не знаю, найдется ли хотя бы один великий мореплаватель, который не испытал бы на себе притягательную силу своей профессии и вступил бы на этот путь только ради денег и славы. Соблазн приключений, неудержимое стремление узнать, что лежит за далеким горизонтом, не менее, чем жажда наживы, побуждали их предпринимать далекие и опасные путешествия. И хотя почти не осталось уже берегов, где не ступала нога человека, зов моря не ослабевает и в наше время и, безусловно, вдохновляет лучшую часть наших океанографов на новые исследования, уводя их все глубже в не изведанные еще недра морской пучины.

Первые морские путешествия относятся к гораздо более раннему времени, чем принято считать. Еще задолго до того, как Гомер воспел подвиги Улисса в Средиземном море, купцы-мореплаватели курсировали между Красным морем и Персидским заливом, а арабские суда везли с Дальнего Востока в торговые центры Запада ткани, редкие сорта дерева и драгоценные камни. Хотя значительная часть этих перевозок осуществлялась на маленьких каботажных суденышках, тем не менее древние мореплаватели, несомненно, уже очень давно бороздили Эритрейское море, как тогда называли Индийский океан. Возможно, что примерно в это же время древние моряки впервые проникли в Атлантический океан, и вполне вероятно, хотя об этом не сохранилось никаких записей, что смелые мореходы добирались до западного побережья Африки и даже пересекали Бискайский залив, направляясь к берегам Западной Франции и Британии.

Относительно этих первых попыток покорить морские просторы нам остается только строить предположения, но в первом тысячелетии до нашей эры появляются уже письменные свидетельства, и картина становится яснее. В этот период освоением океана занимаются в основном два народа - финикияне и греки. Финикия занимала прибрежный район Сирии, к северу от нее лежал остров Руад у Тартуса, а к югу - Кармель. Главные города этого древнего государства - Библ, Берута (современный Бейрут), Тир, Сидон, Триполи и Арвад - были морскими портами, и эти названия неоднократно встречаются в ранних греческих и древнееврейских летописях. Из этих портов, в особенности же из Тира, финикияне отправлялись в морские путешествия, подхваченные волной коммерческой экспансии, усилившейся в начале первого тысячелетия до нашей эры. Они вдоль и поперек бороздили Средиземное море, учреждая торговые фактории на побережье Северной Африки и Южной Европы. Финикийские мореплаватели отваживались выходить в необозримый Атлантический океан, причем они открыли Канарские острова и, если верить Гумбольдту, достигли Саргассова моря. В поисках олова они заплыли на север, где открыли Касситериды (возможно, острова Силли), и вполне вероятно, что они высаживались на побережье Корнуолла.

Ходили ли финикияне вокруг Африки, как это часто утверждают, пока еще окончательно не доказано. Предполагают, что такое путешествие имело место в VI в. до н. э., однако никаких записей того времени об этом событии не существует: сообщение же греческого историка Геродота, на котором основывается это утверждение, было сделано свыше ста лет спустя. Вот что пишет об этом Геродот в четвертой книге своей "Истории".

"Относительно Ливии нам известно, что она со всех сторон омывается морями, кроме той ее части, которая примыкает к Азии. Это открытие принадлежит Нехо, фараону Египта, который, отказавшись от попытки соединить каналом Нил с Аравийским заливом, снарядил в плавание корабли с командой из финикиян, приказав им дойти до Геркулесовых столбов^* и, минуя их, возвратиться в Египет через Средиземное море. Финикияне вышли из Египта Эритрейским морем, держа путь в южные моря. С наступлением осени они высадились на берег там, где в этот момент находились, и, засеяв участок земли, стали ждать урожая. Сняв урожай, они снова пустились в путь и, пропутешествовав таким образом два года, на третий миновали Геркулесовы столбы и направили суда домой. Вернувшись, они заявили - я, со своей стороны, не верю их рассказам, а остальные как хотят,- что, когда они плыли вокруг Ливии^**, солнце светило им справа. Так впервые были установлены размеры Ливии".

^* (Т. е. до Гибралтарского пролива.)

^** (Слово "Ливия" древние авторы употребляли как синоним слова "Африка".)

Урожай моря

Это описание показалось многим авторам слишком поверхностным, а потому и не заслуживающим доверия, а так как в силу обстоятельств оно было основано на слухах, к нему следует подходить весьма осторожно. Однако, с другой стороны, слова: "когда мы плыли вокруг Ливии,^* солнце светило нам справа", звучат, по-моему, вполне убедительно. На самом деле люди, знавшие только северное полушарие и привыкшие большую часть года видеть полуденное солнце на юге, не могли не удивиться, когда, очутившись у мыса Доброй Надежды, увидели солнце на севере. Вряд ли такое невероятное явление могло оказаться плодом фантазии, и уже по одной этой причине было бы опрометчивым отрицать возможность путешествия вокруг Африки в древние времена.

^* (Т. е. огибали мыс Доброй Надежды.)

К числу других значительных морских путешествий, предпринятых финикиянами, относятся экспедиция карфагенского флотоводца Ганнона вдоль западного побережья Африки и исследование восточной части Северной Атлантики его соотечественником Гамилько. Это последнее путешествие упомянуто в стихах римского поэта Руфия Феста Авиена, который, возможно, был проконсулом в Африке и Ахайе во второй половине IV в. до н. э. Поэт рисуег океан как безграничное водное пространство, начинающееся за Геркулесовыми столбами; там никогда не бывает попутных ветров, в воздухе висит плотная пелена тумана и за густыми испарениями не видно дневного света. Читатель без труда узнает в этом описании довольно точную картину Северной Атлантики в ее наиболее характерном состоянии.

Самыми бесстрашными мореплавателями древности были финикияне: они отваживались выходить в открытое море без компаса. Греки же, несмотря на настойчивые советы Гомера, не были столь искушены в искусстве кораблевождения и не решались покидать прибрежные воды. Их плавания ограничивались почти исключительно Средиземным морем, и поэтому им ничего не оставалось, как отвлеченно рассуждать о форме и размерах океана; и тот вклад, который древние греки внесли в науку о море, был сделан главным образом благодаря изучению морской флоры и фауны.

Гомер, судя по его произведениям, полагал, что все воды Земли делятся на две части, причем вряд ли считал их взаимосвязанными. Он и его современники представляли себе Землю в виде плоского диска с незначительно приподнятыми краями - что-то наподобие овального блюда. Землю окружала река Океан, а в центре находилась Таласса (Средиземное море) с ее продолжением - Понтом Эвксинским (Черным морем). Основное отличие внутреннего "моря" от окружающего Землю океана полагали в том, что последний течет, как река (это давало возможность объяснить характерные для Атлантического и других океанов сильные отливы и приливы, а также течения), тогда как первое остается неподвижным, сохраняя постоянный уровень воды, как Средиземное море, где приливо-отливные изменения уровня очень незначительны. Считалось, что Океан является пределом Земли и его края служат опорой прозрачному небесному своду. На рубеже, где встречаются вода и небо, царит хаос; в этом таинственном месте зарождается тот мрак и ужас, которые вплоть до путешествий Колумба человеческое воображение приписывало Океану.

Развитие представлений о географии Земли: а - карта мира по Гекатею; б - карта мира по Гиапарху; в - карта мира по Ортелиусу

Космогонические теории греков о связи суши и моря не имеют непосредственного отношения к данной работе, однако Прежде чем возвратиться к историческому обзору морских исследований, необходимо сказать несколько слов о первых картах. Во времена Гомера еще не было настоящих карт и изображение Земли мало чем отличалось от схемы, иллюстрирующей походы аргонавтов. Первая попытка составить научную карту приписывается Анаксимандру, ионическому философу (610-546 до н. э.). Однако его труды не дошли до нас, и поэтому самой ранней из существующих карт принято считать карту греческого историка Гекатея из Милета (конец VI - начало V в.). Она представляла собой исправленный и увеличенный вариант карты Анаксимандра и в общих чертах повторяла представление Гомера о мире как о плоском диске, со всех сторон окруженном океаном. Однако на этой карте уже были обозначены заливы океана, долженствующие изображать нынешнее Красное море и Персидский залив. Здесь же впервые было ясно показано, что океан сообщается с центральным Средиземным морем через пролив (ныне Гибралтарский).

Следующий шаг в развитии картографии был сделан в V в. до н. э. Геродотом (484-425 до н. э.), который не только прославился как историк, но может вместе с Гекатеем считаться основателем физической географии. Геродот отказался от идеи, что океан опоясывает собою весь мир; в его представлении земля простирается на неопределенное расстояние к северу и востоку от центрального моря, материки же - Европа, Ливия и Азия - омываются тремя океанами: Атлантическими (Mare Atlanticum) - на западе, Австралийским (Mare Auslralis) и Эритрейским (Mare Erythraeum) - на юге. Конфигурация береговой линии континентов была вычерчена неточно, однако южное побережье Европы, несмотря на множество ошибок, носило более или менее правильные очертания, и вся карта в целом была более близка к современной, чем карты Гекатея.

Нам остается упомянуть еще три имени, связанные с древней географией океанов: Динарх (расцвет деятельности которого падает примерно на 320 г. до н. э.), ученик великого Аристотеля из Стагиры; греческий ученый Эратосфен из Александрии (около 276-194 до н. э.) и Гиппарх (около 190-125 до н. э.), известнейший астроном древности. Все они, вслед за Аристотелем, рассматривали Землю как сферу. Гиппарх ввел понятие "картографические проекции", которое в корне изменило представление человека о распределении суши и моря. Теперь впервые в истории стало возможным с научной точностью наносить на карту любую точку земной поверхности. Самым же важным результатом этого нововведения явилось то, что отныне мореплаватель, возвращавшийся на родину по неизведанным морям, мог точно нанести на карту пройденный им путь.

Описание развития картографии с давних времен до наших дней потребовало бы отдельной книги, к тому же такое исследование относится скорее к истории географии, чем к предпринятому нами обзору исследований океанов. Поэтому тех, кто интересуется этим вопросом, мы отсылаем к превосходному обзору, приведенному в первом дополнительном томе "Отчетов о результатах научно-исследовательской экспедиции на корабле "Челленджер" (1895). А сейчас вернемся к самим мореплавателям - к тем, чья тяга к неизведанному и большая наблюдательность позволили создать почти полную карту всех океанов в том виде, в каком мы располагаем ею сейчас.

Во времена великого александрийского астронома Клавдия Птоломея (II век н. э.) границы известного мира уже раздвинулись за пределы, обозначенные за триста лет до этого на карте Гиппарха. Ни греки, ни тем более римляне не были склонны развивать достижения финикийских мореплавателей, и тот вклад, который они внесли в географическую науку, относится не столько к исследованию океанов, сколько касается сведений, полученных в результате сухопутных военных экспедиций Ксенофонта, Александра Македонского и Юлия Цезаря. Если не считать нескольких морских путешествий в Индию, Малайю и Южный Китай, предпринятых с чисто торговыми целями, римляне не внесли в изучение морей ничего нового; к тому же в эпоху империи многие сведения о былых открытиях были утрачены. В этот период единственными по-настоящему активными мореплавателями были викинги, однако мы почти ничего не знаем об их деятельности. От суровых берегов своей родины Норвегии они совершали переходы к Британии, Исландии и Гренландии и однажды высадились даже на восточном побережье Америки. Возможно, они основали там поселения, однако доказательств этому у нас нет. Во всяком случае, когда более поздние исследователи ступили на землю Нового Света, от этой первой высадки викингов не осталось уже никаких следов.

Эпоха великих морских исследований началась со времени правления в Португалии принца Генриха-Мореплавателя (1394-1460), внука Джона Гонтского. Несмотря на свое прозвище, принц Генрих отнюдь не был моряком и ни разу не ходил в море дальше Гибралтарского пролива, тем не менее он был первым государственным деятелем Европы, понявшим, что океаны - не барьеры между странами, а водные пути, способные наделить неограниченной властью всякого, кто сумеет овладеть ими. Воодушевленный этой мыслью, принц Генрих задумал провести в жизнь величайшую со времен финикийских пионеров, выходивших за пределы Средиземного моря, программу морской экспансии. Своими достижениями Португалия почти целиком обязана предвидению и энергии этого замечательного человека, а его программа, в свою очередь, послужила толчком, побудившим остальные европейские государства разработать новые честолюбивые планы морских исследований.

Главными достижениями португальцев в XV столетии явились путешествия вокруг Африки и открытие морского пути в Индию. До правления Генриха многие, основываясь на картах Птоломея, считали Эритрейское море (или Индийский океан) замкнутым водоемом. Полагали, что массив суши, так называемая Терра Инкогнита, соединяет Восточную Африку с Южным Китаем где-то на 20° южнее экватора. К счастью, передовые географы того времени не считали авторитет Птоломея непогрешимым. Из трудов Геродота им было известно о путешествии финичиян вокруг Африки, а путешествия арабских купцов к восточноафриканскому побережью уже доказали, что Эритрейское море простирается значительно дальше, на юг, чем это значилось на картах Птоломея. Принц Генрих полагал, что оно соединяется с Атлантическим океаном (Oceanus Occidentalis, как его называли древние) и что, двигаясь вдоль западного побережья Африки до ее самого южного мыса, можно до него добраться.

Первые португальские экспедиции, снаряженные с целью подтвердить это предположение, нельзя назвать успешными. В ту пору воды, лежащие за пределами известного людям мира, еще внушали им не меньший суеверный страх, чем древним мореплавателям. Поэтому португальские моряки не ринулись очертя голову в южные моря; они осмотрительно продвигались вдоль западных берегов Африки, тщательно фиксируя свои наблюдения. Первым рубежом на их пути оказался мыс Бошадор, расположенный сразу же к югу от Канарских островов. В этом месте в море выдается длинный ряд утесов, которые в сочетании с сильным течением делают прибрежное плавание чрезвычайно опасным. По словам Джеймса Джонстона, "это место пользовалось дурной славой и... стало своего рода критическим рубежом, только миновав который, моряки начинали чувствовать себя спокойно и уверенно".

Однако за этим мысом мореплавателей подстерегали новые ужасы. Слухи о неизвестных опасностях вселяли страх в души суеверных моряков. Ведь опасность не ограничивалась привычным риском, на который они шли, плавая по бурному морю или вдоль не нанесенных на карты берегов. Кто знает, с какими дикими племенами, населяющими эти южные края, придется им столкнуться, если судьба заставит их высадиться на берег? Не обитают ли здесь, в самом море, страшные чудовища, враждебные человеку? Да и сила тропических штормов создавала дополнительную угрозу - разве не упоминал карфагенец о палящей жаре и огненных реках?

Если учесть все бесчисленные опасности, реальные и мнимые, которые вставали на пути португальских мореплавателей, решившихся осуществить мечту принца Генриха, нельзя не признать, что эти смельчаки заслуживают величайшего восхищения. Невзирая на более чем неблагоприятные условия, они упрямо шли к поставленной цели. И вот, после того как несколько следовавших друг за другом экспедиций обследовали все северо-западное побережье Африки, в 1484 г. мореплаватель Диего Кано пересек экватор, а в январе 1488 г. Бартоломео Диас (в числе матросов которого был брат Христофора Колумба - Бартоломео), обогнув южную оконечность Африки, первым вошел в Индийский океан с запада. В ознаменование своего путешествия он поставил в Ангра-Пекена (Юго-Западная Африка) каменный столб, обломки которого сохранились в Кейптауне и поныне. Встречные течения заставили его изменить свои планы и отправиться в южную часть Атлантического океана. Тринадцать дней он шел на юг и затем взял курс на восток, надеясь за несколько дней добраться до западного африканского побережья. Но земли все не было, и, повернув на север, он достиг берега примерно в 220 милях восточнее мыса Доброй Надежды. 3 февраля 1488 г. он бросил якорь в бухте Моссел, но вскоре, желая убедиться, что он действительно, как и предполагал, достиг южной оконечности Африки, продолжил путешествие и, решив идти на восток, поплыл вдоль берега дальше, пока не обнаружил, что корабль идет на север. Это произошло выше того места, где сейчас находится порт Элизабет. Таким образом, первая часть программы намеченных принцем Генрихом путешествий была завершена, и когда в декабре того же года Диас возвратился в Лиссабон, он с полным основанием мог поздравить себя с успехом.

Васко де Гама

Второй этап великих открытий ознаменовался тем, что европейцам впервые удалось достичь Индии, обогнув мыс Доброй Надежды. Совершить этот подвиг выпало на долю другому португальскому мореплавателю, еще более прославленному, чем Диас,- знаменитому Васко де Гама (около 1460-1524). Путешествие началось 8 июля 1497 г. Под командованием Васко де Гама находилось два корабля водоизмещением 120 т, небольшое судно водоизмещением 50 т и грузовое судно водоизмещением 200 т.^* Васко да Гама не стал продвигаться вдоль берега; он отважно пересек Атлантический океан и четыре Месяца спустя, совершив беспримерный для того времени подвиг, благополучно бросил якорь в заливе Св. Елены, севернее Кейптауна. Обогнув мыс Доброй Надежды и пройдя долгий путь вдоль не исследованных ранее берегов Восточной Африки, он достиг южных арабских портов. В Мозамбике - первом на его пути арабском поселении - он взял на борт двух лоцманов и, продолжая плыть на север, прибыл в Момбасу, а затем в Малинди. В Малинди его принял сам правитель. Перс по происхождению, он питал склонность ко всякого рода смелым путешественникам и предоставил в распоряжение да Гама опытного индийского лоцмана. 4 апреля 1498 г. экспедиция отправилась на восток через Индийский океан. Двадцать три дня спустя моряки увидели землю. Это был г. Каликут на западном побережье Индии, где корабли да Гама бросили якорь. Таким образом, Васко да Гама не только проложил морской путь в Индию, но первым из европейских мореплавателей пересек два океана - Атлантический и Индийский.

^* (Чтобы получить современный эквивалент, этот тоннаж следует удвоить.)

Португальцы не замедлили воспользоваться открытиями да Гама. Одну за другой они снаряжали торговые экспедиции, и вскоре благодаря их усилиям на карте мира появились очертания Атлантического и Индийского океанов. Здесь не место подробно останавливаться на том, как эти огромные водные пространства постепенно наносились на карту все с большей точностью. Обратимся лучше к двум другим важнейшим этапам в истории исследования морских просторов - к открытию Тихого океана и к первым путешествиям в полярные моря.

Уже в древние времена финикийские и арабские купцы через Малакский пролив проникли в западную часть Тихого океана. Им незачем было покидать прибрежные воды, и более двух тысячелетий этот громадный водный бассейн оставался неисследованным. Открытие Тихого океана непосредственно связано с открытием Америки генуэзским мореплавателем Христофором Колумбом. В 1492 г. он отплыл из Европы, чтобы найти западный морской путь в Индию, но вместо этого открыл Новый Свет. Как Колумб, так и другие его современники, впоследствии высаживавшиеся на восточном побережье Америки, ни на минуту не сомневались, что перед ними восточная оконечность Азии, и прошло немало времени, прежде чем возникла мысль, что за пределами нового континента существует другой океан, а наблюдения подтвердили правильность этого предположения. Первым европейцем, увидевшим Тихий океан собственными глазами, был отнюдь не "статный португалец", как утверждает Ките в своем знаменитом сонете, а испанец Васко Нуньес де Бальбоа.

О жизни Бальбоа до 1501 г. нам почти ничего неизвестно. В 1501 г. вместе с другим испанским мореплавателем, Родриго де Бастидас, он отплыл в Центральную Америку и после многочисленных приключений высадился в Дариене (район нынешнего Панамского канала). Благодаря недюжинному уму и способностям он сумел занять видное положение среди туземцев и вскоре подчинил испанскому владычеству многие местные индейские племена. В начале 1513 г., услышав от туземцев, что на юге за непроходимыми джунглями лежит огромное водное пространство и богатая золотом земля (возможно, речь шла о Перу), Бальбоа снарядил экспедицию к после двадцатипятидневного перехода, 25 сентября 1513 г., увидел, пока еще на расстоянии, Тихий океан. Четыре дня спустя, как гласит предание, он достиг берега и в полном облачении, с обнаженным мечом в руках вошел в воду в знак того, что отныне океан принадлежит королю Испании.

Рердинанд Магеллан

Этот театральный жест положил начало знакомству европейцев с величайшим из океанов мира, и вскоре суда всех стран стали курсировать вдоль восточного побережья Америки, надеясь найти проход в Великое Южное море, как назвал его Бальбоа. Размеры этой книги не позволяют нам даже вкратце остановиться на истории тихоокеанских исследований; все же мы не можем не сказать хотя бы несколько слов о том, кто первым отважился пуститься в путь по этому еще не нанесенному ни на одну карту океану, осуществив тем самым мечту Колумба об открытии западного морского пути в Азию. Этим человеком был португальский мореплаватель Фернан Магеллан, родившийся в Саброзе около 1480 г. В молодости он отличился на службе в португальском военном флоте, но, вступив в спор с королем из-за неправильного, как ему показалось, дележа добычи, доставшейся португальцам во время Марокканской компании, в 1513 г. покинул родину и поступи на службу к испанскому королю Карлу V. Одержимый мечтой открыть морской путь в Восточную Азию вокруг южной оконечности Америки, он убедил Карла V снарядить хорошо экипированную экспедицию. Португалия заявила протест, однако Карл не отказался от своего слова, и 20 сентября 1519 г. Магеллан вышел в плавание из Сан-Лукарас флотилией из пяти кораблей.

Христофор Колумб

Испытав множество различных приключений, преодолев немало трудностей, в том числе и мятеж, который ему удалось подавить, Магеллан достиг пролива между Патагонией и Огненной Землей, который теперь носит его имя. Это чрезвычайно важное событие в истории географических открытий произошло 21 октября 1520 г. Пролив длиной 360 миль тянулся между угрюмых, покрытых снегом вершин, и прошел месяц, прежде чем Магеллан завершил плавание по этому узкому опасному проходу. Когда 28 ноября, обогнув Кабо Дезеадо, он вышел в открытые воды Великого Южного моря, от его флотилии оставалось только три судна: одно потерпело крушение, другое же дезертировало. Казалось бы, Магеллан мог теперь с полным правом почить на лаврах, однако, хотя припасы были на исходе и команда едва держалась на ногах от болезней и голода, он не захотел повернуть назад. Он заявил, что будет идти вперед, даже "если придется есть кожаное снаряжение", и три корабля поплыли через Тихий океан, держа курс на северо-запад. Лишения, которые пришлось вынести участникам экспедиции, не поддаются описанию. Им действительно пришлось есть кожаное снаряжение, воловья кожа и опилки считались лакомством, крысы же ценились на вес золота. Наконец, на девяносто восьмой день экспедиция бросила якорь у Марианских островов, откуда после трехдневного отдыха (с 6 по 9 марта 1521 г.) двинулась дальше на запад. Неделю спустя они подошли к Ласарским островам (ныне Филиппинские), где их постигло величайшее несчастье: в схватке с туземцами был убит Магеллан, а многие другие участники нашли здесь свой конец из-за коварного предательства короля Себу. Хуан Себастьян Эль-Кано принял на себя командование; на единственном уцелевшем корабле он пересек Индийский океан и, обогнув мыс Доброй Надежды, 6 сентября 1522 г. вместе с теми немногими, кто остался в живых, сошел на испанскую землю. Так закончилось первое кругосветное плавание.

Теперь, когда Васко да Гама, Колумб и Магеллан пересекли все три океана, человечество впервые получило правильное представление о распределении моря и суши на Земле. Открытия четырех последних десятилетий, предшествовавших 1522 г., в корне изменили все географические представления. Точка зрения Птоломея, считавшего, что Индийский океан является замкнутым водоемом, была окончательно дискредитирована, кроме того, после открытия Америки и Тихого океана на карте Земли появилось новое полушарие. Гипотеза о существовании южной умеренной зоны, высказанная еще Аристотелем, теперь полностью подтвердилась: в ней побывали европейские мореплаватели; с другой стороны, по той простой причине, что корабль Эль-Кано обошел Землю вокруг, пришлось признать также и то, с чем многие раньше ни за что не хотели согласиться, - что Земля круглая. Насколько велико было значение, которое эти открытия имели для человечества, можно проследить во всех областях глубокого культурного и духовного развития, характерного для эпохи Возрождения. Как пишет сэр Джон Меррей: "Колумб, да Гама, Магеллан! Америка, путь в Индию, кругосветное путешествие! Эти три человека и три события открыли новую славную эру в истории, в географии, и особенно в океанографии".

В результате притока новых данных о протяженности и конфигурации океанов карты XVI в. все более начинают приближаться к современным. Так, на карте космографа Диего Рибера, выпущенной в 1529 г., соотношение трех великих континентов и трех океанов указано довольно верно, хотя, конечно, очертания береговой линии даны весьма приблизительно. Другая карта, составленная немецким географом Абрахамом Ортелиусом и включенная им в его великий труд "Географический атлас мира" ("Theatrum Orbis Terrarum"), опубликованный в 1570 г., намного полнее, так как в ней использованы данные всех путешествий по западному, ранее не исследованному побережью Америки, которые были совершены к тому времени. Тем не менее здесь мы все еще сталкиваемся с серьезным заблуждением в области географии, с которым еще долго не могло расстаться человечество, а именно с представлением о том, что на крайнем севере и крайнем юге Земли, сразу же за оконечностями континентов, лежат огромные массивы суши. В заключение этой главы мы кратко остановимся на том, как человечество избавилось и от этого заблуждения.

Мысль о том, что на крайнем юге Земли существует огромный материк, по-видимому, берет свое начало от птолемеевых карт, с тех времен, когда полагали, что Индийский океан ограничивает с юга Terra Incognita. Когда Диас, а за ним да Гама доказали, что Африка вовсе не переходит в Terra Incognita, а, напротив, омывается с юга морем, многим, по-видимому, было все-таки жаль расстаться с мыслью о существовании южного континента. Теперь уже без всяких оснований и единственно из желания придерживаться давней традиции этой земле отвели место где-то за мысом Доброй Надежды, но на некотором расстоянии от него. Предполагалось, что она простирается почти до южной оконечности Америки, и в качестве веского доказательства в пользу этой точки зрения приводили мнение Магеллана, который принял Огненную Землю, составлявшую южный берег пролива, за часть южного материка.

По-видимому, любовь к симметрии побудила человека поверить в существование соответствующего континента в районе Северного полюса, причем считалось, что этот континент отделен от Северной Америки и Северной Азии узкими проливами, наподобие Магелланова пролива. На протяжении XVIII и даже еще в начале XIX столетия мореплаватели из северных стран были буквально одержимы идеей открыть эти абсолютно мифические проливы, которым даже дали названия: Северо-Западный и Северо-Восточный.

Открытие полярных областей, которое послужило толчком для освоения Северного Ледовитого океана и привело к обнаружению необъятной южной части Индийского, Тихого и Атлантического океанов, простирающихся до берегов сравнительно небольшого материка - Антарктиды, шло долгим и сложным путем. Здесь мы сможем рассказать о нем только в общих чертах, упомянув лишь некоторых наиболее выдающихся полярных исследователей.

Арктика первой из двух полярных областей обратила на себя внимание исследователей по той простой причине, что открытие нового морского пути в Индию мимо северных берегов Америки или Азии сулило значительные торговые выгоды. Первые попытки в этом отношении были сделаны под английским флагом венецианцем Джоном Каботом, открывшим в 1497 г. Ньюфаундленд и Лабрадор, и англичанином Мартином Фробишером, который в 1576 г. направился на север со специальной целью - найти Северо-Западный проход. Вслед за ним на поиски пролива отправился Джон Дэвис; он обследовал западный берег Гренландии, и его ценные наблюдения легли в основу всех последующих открытий, сделанных в этом районе. Говоря об истории ранних арктических экспедиций, нельзя не назвать сэра Хью Уиллоуби, который в 1553 г. пытался найти Северо-Восточный проход, Генри Гудзона, который между 1608 и 1611 г. выходил на поиски Северо-Западного и Северо-Восточного проходов, и, наконец, голландца Виллема Баренца, открывшего Шпицберген в 1596 г.^*

^* (Перечисляя западно-европейских первооткрывателей, исследовавших моря Арктики, автор не упоминает, что русские поморы уже в XII в., промышляя рыбу и морского зверя в Баренцевом море, часто заходили на Шпицберген, а в 1307 г. установили меновую торговлю с городом Варде в Норвегии. Поморские промышленники задолго до Баренца регулярно посещали Новую Землю для промысла песца. В 1606 г. в Тазовской губе ими был основан город Мангазея, сыгравший исключительно большую роль в экономическом освоении Западной Сибири. Период 1733- 1743 гг. был отмечен одной из величайших по размаху и по полученным результатам экспедиций всех времен - Великой Северной экспедицией, послужившей продолжением Первой Камчатской экспедиции В. Беринга (1725-1730 гг.). Великая Северная экспедиция, организованная по указу Петра I, но осуществленная уже после его смерти в царствование Елизаветы, нанесла на карту и описала весь евразийский берег арктических морей - от Архангельска до Берингова пролива.)

Несмотря на тот факт, что попытки множества людей найти Северо-Западный и Северо-Восточный проходы были безуспешны, мысль о том, что вместо полярного континента на севере существует полярный океан, еще в конце XVIII в. считалась, за отсутствием прямых доказательств, совершенно невероятной. Только когда в 1893 г. норвежский исследователь Фритьоф Нансен, намеренно оставив свой корабль "Фрам" дрейфовать во льдах, был отнесен вместе с ними из одной части Ледовитого океана в другую, эта гипотеза получила достаточно веское доказательство и была принята. Ныне, когда на берегах Ледовитого океана уже не осталось почти ни одной неисследованной пяди земли, трудно поверить, что в совсем еще недавнем прошлом само существование этого океана ставилось под сомнение и было установлено всего каких-нибудь полвека назад.

Обращаясь теперь к исследованию Антарктиды, мы обнаруживаем, что еще столетие спустя после смерти Магеллана в Европе даже не подозревали, каковы истинные размеры южных морей. На картах XVI в. Terra Australis, как тогда называли южный континент, начиналась чуть ли не в нескольких милях от патагонского побережья, а от Явы и мыса Доброй Надежды отстояла всего на 20 широтных градусов. Теперь мы знаем, что Антарктический континент действительно существует, но размеры его по сравнению с теми, какими их представляли себе географы XVI в., весьма незначительны. Большая часть южного полушария занята морями и океанами, и повсюду, за исключением того места, где Земля Грейама приближается к мысу Горна на расстояние 10 широтных градусов, между Антарктидой и северными континентами лежат тысячи и тысячи миль моря.

Джеймс Кук

Исследование Южного океана началось в первых десятилетиях XVII в. с путешествий Диэго де Прадо, Луиса Ваэса де Торреса и Абеля Тасмана. Но только после второй экспедиции капитана Джеймса Кука европейцы получили правильное представление о морях, окружающих Южный полюс, и прежняя гипотеза о существовании южного континента была окончательно отброшена. Экспедиция Кука длилась с 1772 по 1775 г.; за это время Кук несколько раз обогнул земной шар в высоких южных широтах. Свое первое путешествие между 1768 и 1771 гг. Кук посвятил исследованию восточного побережья Австралии и совершил плавание вокруг Новой Зеландии. Таким образом, он доказал, что южный континент, нанесенный на карты Птоломея, не существует в указанном месте и что Новая Зеландия отнюдь не является частью южного континента, как некогда предполагали. Оставалось доказать, что он не существует вообще.

Кук вышел из Плимута 13 июля 1772 г. на двух кораблях, "Resolution" ("Решимость") и "Adventure" ("Приключение"), с намерением идти к мысу Доброй Надежды, а оттуда отправиться на поиски неизвестных земель в огромном неизведанном районе, про-стирающемся южнее Африканского континента. Продвигаясь на юго-восток от мыса Доброй Надежды, 17 января 1773 г. он достиг 66°22' ю. ш. и, таким образом, впервые в истории человечества пересек Южный полярный круг. Никакой земли путешественники в южных широтах не обнаружили, и, взяв курс на восток, 26 марта Кук прибыл в Новую Зеландию. Отсюда он снова повернул на юг и еще долго кружил по южной части Тихого океана в поисках земли. Во время первого перехода он достиг 67°31' южной широты, а во время второго - 71°10', подойдя, таким образом, к Южному полюсу на самое близкое для того времени расстояние. Дальше двигаться он уже не мог, наткнувшись на ледяные массивы, простиравшиеся на восток и запад насколько хватало глаз. Понимая, что путь на юг для него закрыт, Кук повернул к островам Пасхи, где экспедиция обнаружила столь известные ныне каменные статуи. Он возвратился в Англию через Южную Атлантику, посетив по пути мыс Доброй Надежды, остров Св. Елены, остров Вознесения, остров Фернандо и Азорские острова. Эта экспедиция показала, что Terra Australis, во всяком случае такой величины, как это предполагалось,- совершенный миф: однако интересно отметить, что сам Кук считал вполне возможным, что за ледяным барьером лежит небольшой антарктический материк.

Исследования Антарктиды возобновились только в двадцатых годах XIX столетия. Пионером в этом деле явилась русская экспедиция, предпринятая под командованием адмирала Фаддея Беллинсгаузена в 1819 г., за которой последовали экспедиции, организованные исследователями других стран - Англии, Франции и Америки. Здесь не место подробно рассказывать о том, как был открыт Антарктический континент. Достаточно сказать, что благодаря усилиям многочисленных исследователей различных стран и национальностей, на протяжении всего XIX и начала XX вв. очертания Антарктиды и тем самым границы великих водных просторов, занимающих юг Земли, были постепенно установлены. Таким образом, иллюзии средневековых географов, наконец, уступили место точным научным знаниям, и последняя фаза в истории открытия океанов была завершена.