Дикие собаки

Когда европейцы впервые появились на восточном побережье, среди его обитателей насчитывалось три диких члена семейства собачьих и несколько пород домашних собак. С тех пор два диких и большинство местных домашних видов исчезли, зато - и это можно считать уникальным событием - появился новый вид, который, вероятно, получит свою экологическую нишу в той части мира, где его сородичи погибли от рук современного человека.

Давайте сначала посмотрим, что случилось с домашними собаками. К их числу принадлежали так называемые лайки инуитов, несколько пород малорослых охотничье-ездовых собак индейцев с материка и загадочный "водолаз" - собака черной масти, похоже, типичная для Ньюфаундленда.

Местную породу лаек можно было встретить на Лабрадоре еще в 1890 году. Судя по фотографиям, она была похожа на арктических эскимосских собак, но отличалась от них большей стройностью и менее мохнатой шерстью, что было свойственно животным зоны более умеренного климата. Распад аборигенной культуры положил конец существованию лайки. До 1940-х годов в нескольких поселках на Лабрадоре, например в Найне, еще держали лаек в качестве ездовых и вьючных животных, но в последние годы их заменили мотонарты, и теперь там можно встретить разве что нескольких выродившихся собак, чья кровь вобрала в себя наследственные линии стольких пород, что распознать их совершенно невозможно.

Аналогичная судьба постигла собак с материка, принадлежавших индейцам. Явных признаков продолжения их рода, после того как минули первые десятилетия нашего века, не существует. Только одна из трех пород, и то претерпев изменения, могла сохраниться до наших дней. Первое упоминание об этом удивительном животном я нашел в отчете о плавании судна "Мэриголд" в 1593 году в район пролива Кабота, где команда повстречала "туземцев с их собаками черной масти, размером поменьше борзой, которые следовали за ними по пятам". Хотя историки утверждают, что беотуки (ньюфаундлендские туземцы) не держали собак, я нашел достаточно много доказательств, свидетельствующих об обратном. Более того, в дошедших до меня описаниях их неизменно называли "черными" собаками, отличными от пород, принадлежавших племенам с материка.

Несомненно одно: черная ньюфаундлендская собака (вероятно, местного происхождения) является главной родоначальницей современных лабрадоров, ньюфаундлендов и нескольких других пород охотничьих собак. Вплоть до 1950-х годов собак, имеющих отчетливые признаки родоначальной породы, можно было встретить в некоторых дальних портах на побережье Ньюфаундленда, где их попросту звали "водолазами". Может быть, несколько чистопородных особей сохранилось где-то и сейчас, но главное в том, что основная генетическая линия от ньюфаундлендского "водолаза" продолжается, чего нельзя сказать о ее хозяевах - индейцах племени беотуков, уничтоженных ньюфаундлендскими поселенцами и рыбаками до последнего мужчины, женщины и ребенка.

В XVI веке на северо-восточном побережье встречались две разновидности лисиц: рыжая лисица и серебристая (черная или черно-бурая). Они в изобилии водились во всех лесных районах побережья, причем имеющиеся сведения указывают на то, что "черная" лисица встречалась не реже, чем рыжая. Во всяком случае, Паркхерст сообщал с Ньюфаундленда в 1570-х годах только о черной разновидности. В конце XVI столетия Шамплейн поведал о том, что охотники на моржей на острове Сейбл "добыли большое количество отличных черных лисиц, шкурки которых они тщательно хранили". Джон Роуз, отмечая изобилие лисиц в районе Бостона, упоминал, что "некоторые были совершенно черными". Уже в 1780 году среди лисиц, добытых Картрайтом на Южном Лабрадоре, оказалось шестнадцать черно-бурых, двадцать восемь промежуточных разновидностей и только девятнадцать рыжих лисиц. В то время, как, впрочем, и сейчас, шкурки серебристо- черных или черных лисиц были в хорошей цене, поэтому неудивительно, что теперь в остаточной популяции диких лисиц в восточной части Северной Америки эти разновидности почти не встречаются.

Лисиц рыжей масти еще можно увидеть в большинстве первоначальных районов обитания, но уже не так часто, как раньше, поскольку в результате растущего в последние годы спроса на лисий мех со стороны торговцев модными товарами численность рыжих лисиц заметно сократилась.

Менее удачно сложилась судьба меньшего по величине (немногим больше рослой кошки) белого песца. Его, как и белого медведя, считают теперь исключительно арктическим видом и официально именуют "арктической лисой". А ведь во времена первых европейцев песец был обычным обитателем побережья залива Св. Лаврентия на Лабрадоре и даже на Ньюфаундленде.

Песцы были двух цветов - белый и так называемый "голубой", а в действительности - серый. Паркхерст сообщал о том, что на Ньюфаундленде встречаются "черные, белые и серые лисицы". О черных мы уже говорили. Белыми могли быть животные типа современного песца. "Серые" могли относиться либо к "голубым" песцам в зимнее время, либо к белым или голубым песцам в летнем одеянии, ибо песец с любой окраской шерсти весной линяет, одеваясь в серовато-коричневый мех с преобладанием того или другого оттенка.

Песец отличается ненасытным любопытством и доверчивостью по отношению к людям, что делает его чрезвычайно уязвимым животным. Я знал одного траппера из Киватина, который за зиму добывал в арктических тундрах до сотни песцов, не удаляясь за пределы нескольких десятков метров от своей хижины. Ранней осенью он оставлял несколько туш убитых оленей на небольшом расстоянии от своего "двора", достаточном, чтобы он мог выдержать зловоние, распространявшееся от гниющих туш. На запах падали с сотен квадратных километров вокруг сбегались десятки песцов (осенью и зимой песцы ведут кочевой образ жизни). "Они путались под ногами, словно кошки, и казались совсем ручными",- говорил мне охотник. Затем, в ноябре - начале декабря, когда, по его мнению, мех становился самого лучщего качества, он закладывал в туши таблетки стрихнина и "пожинал урожай".

Скупщики мехов уничтожили большую часть местной популяции песцов северо-восточного побережья, и тем не менее в 1779 году Картрайту удалось добыть в заливе Сандуич 27 песцов - 30% от общего количества песцов, добытых им в том году. Картрайт отмечал также, что в его время песцы еще размножались в заливе Сандуич. Даже в 1895 году А. П. Лоу писал о том, что песцы "в изобилии водятся в районе залива Гамильтон, но южнее - ближе к проливу Белл-Айл - встречаются гораздо реже".

Некоторые биологи утверждают, что песец никогда не был постоянным обитателем этого района и лишь в отдельные зимы он был вынужден мигрировать к югу из Арктики, когда там ощущалась нехватка пищи. Это утверждение перекликается с официальным мнением относительно первоначальных границ районов обитания белых медведей и моржей и столь же ошибочно. В то же время несомненно, что значительные миграции песцов на юг, хотя и с большими интервалами, действительно имели место. Последний раз это случилось в особенно суровую зиму 1922/23 года, когда множество этих маленьких зверьков вновь появилось на южном побережье Лабрадора и на севере Ньюфаундленда, где они отсутствовали в течение нескольких десятков лет^*. Однако они не были мигрантами в точном смысле этого слова - скорее, это были беженцы, которые, вероятно, не попытались вернуться в Арктику с приходом весны и оставались в районе залива Св. Лаврентия и на Ньюфаундленде до тех пор, пока последний из них не попался в капкан несколько лет спустя. Имеются веские основания полагать, что песцы могли бы снова заселить покинутый ими южный район, если бы этому не помешали два обстоятельства. Первым из них было непосредственное преследование песцов человеком. Другим - вторичный результат разрушительной деятельности современного человека. Последнее, видимо, явилось одной из причин исчезновения песцов, в первую очередь - из южных районов^**.

^* (По меньшей мере один песец проник на юг до Кейп-Бретона, где попал в капкан.)

^** (Мнение автора о том, что песцы постоянно обитали в тех районах, где они появляются теперь только зимой, спорно. Песцам свойственны протяженные сезонные миграции. Часть их мигрирует осенью на юг, и по долинам рек они нередко проникают далеко в глубь лесной зоны. Часть песцов откочевывает осенью на север, на морские льды. В таком случае песцы нередко становятся зимой спутниками белых медведей.)

В своей книге "Млекопитающие Северной Америки" зоолог Виктор Кахалан пишет, что голубые песцы на островах Прибылова "питаются летом преимущественно птицами [особенно морскими] или птичьими яйцами. [Поскольку] эти птицы живут на скалах, песцы взбираются по почти отвесным голым стенам на высоту в сотни футов над бурунами... они часто уносят с собой как мертвых птиц, так и птичьи яйца и прячут их... для прокорма подрастающих щенят. Колонии птиц столь велики, что наносимый песцами урон, кажется, совсем не отражается на их огромной численности". Тем же занимаются песцы в восточных областях канадской Арктики и рыжие лисицы на Ньюфаундленде. Можно не сомневаться в том, что летнее питание песцов южных районов сильно зависело от птичьих колоний и что опустошение большинства их современным человеком нанесло чувствительный удар по выживаемости песцов.

В любом случае факт остается фактом - песец исчез на юге его былого ареала и в настоящее время обитает в арктических и субарктических районах. Исключение составляют случайные особи, дрейфующие на юг на паковых льдах (сопровождая белых медведей в роли шакалов) лишь затем, чтобы оказаться чужаками на чужой земле почти без надежды избежать ожидающих их там ружей и капканов.

В книге, которая в значительной мере состоит из эпитафий животным, не сумевшим пережить вторжение в их мир европейцев, хочется отвести душу историей об одном приятном исключении.

"Маленький волк" - так именовали индейцы Великих равнин животное, известное под названием "койот"^*. Во времена аборигенов койоты обитали исключительно на Западе; особенно изобиловали ими Великие равнины, где эти животные сосуществовали с серыми волками. Однако было бы неправильно считать, что койоты влачили жалкое существование. Несмотря на высокий уровень смертности, этот вид - благодаря своей пластичности - продолжал обитать даже после того, как там были уничтожены серые волки. В борьбе за выживание со своим главным врагом - человеком - койот должен был сначала научиться тому, как уберечься от яда, западни, капкана и ружья, а уж потом начать восполнять свои огромные потери. Ниже следует еще один отрывок из книги Кахалана, написанной, заметьте, в 1947 году:

^* (Койот — Canis latrans.)

"Койот - это мусорщик, саниспек- тор и истребитель падали, причем все эти функции он выполняет бесплатно, лишь за "квартиру и стол"... Он быстро расправляется с дряхлыми, ранеными или голодающими животными. Будучи одним из заклятых врагов грызунов, койот сдерживает их распространение, снижает потери урожая зерновых и уменьшает опасность возникновения эпизоотий. На протяжении столетий койоты истребляют больных животных и заставляют держаться настороже выживших. Это благодаря койотам и другим хищникам, олени, антилопы и прочие копытные млекопитающие стали быстрыми, грациозными и жизнеспособными животными. Если бы не они [эти хищники], то они не только перенаселили бы районы своего обитания и вызвали бы чрезмерную нагрузку на местные пищевые ресурсы, но и разленились, растолстели и заболели бы циррозом печени.

Согласно подсчетам, в США, Канаде и на Аляске^*... ежегодно отстреливают, ловят в капканы и травят ядами в общей сложности сто двадцать пять тысяч койотов... Несмотря на такое преследование, койоты заметно увеличили свою численность и расширили районы обитания за счет высокой плодовитости, ловкости и пластичности... Они достигли берегов Северного Ледовитого... и Тихого океанов. Временами койоты появляются даже на таких удаленных от их родных мест территориях, как Мэн и Флорида. Время от времени в местных газетах восточных штатов появляются сенсационные сообщения о том, что там застрелены или попали в капканы "странные собакоподобные животные", в которых в конце концов опознавали "кустарникового волка"^**.

^* (Аляска стала одним из штатов США в 1959 году. - Прим. перев.)

^** (Так называют койота. - Прим. перев.)

"Несмотря на свои пороки, койот в самом худшем случае - всего лишь хитрый воришка, а чаще - полезный и достойный внимания член общества млекопитающих. Без него Запад был бы иным: равнины и пустыни онемели бы без его заунывного воя. Что бы ни случилось, я все же надеюсь, что "маленький волк" и его потомки всегда будут с нами".

Надежда Кахалана не находит сочувствия у земледельцев, охотников- спортсменов, охотоведов и политиканов, которые в большинстве своем питают постоянную и неразумную враждебность к "маленькому волку". Как я подозреваю, она отчасти вызвана тем, что все они видят в койоте не только конкурента, но и самого гнусного преступника, бросающего успешный вызов нашим притязаниям на единоличную власть над всеми жизненными формами. Если бы они могли сделать по-своему, койоты давно бы вымерли. Сам факт выживания и продолжения их существования на огромных пространствах нашего континента, где наши современники сумели уничтожить большинство других хищников, кажется этим людям невыносимым оскорблением.

К середине 1970-х годов "маленький волк" добрался до Новой Шотландии, а в 1982 году проник по насыпной дамбе на остров Кейп-Бретон. Единственными канадскими провинциями или территориями, где он пока не обнаружен, остаются остров Принца Эдуарда и Ньюфаундленд, но я не поручусь за то, что койот когда-нибудь не доберется и до этих островов. В южном направлении "маленький волк" достиг Атлантического побережья на всем протяжении от Мэна до Флориды. И невзирая на нашу смертельную вражду, он повсюду оседает прочно и надолго.

Секрет успеха койота, видимо, так и не получил своего объяснения, но мне кажется, что я знаю, в чем здесь дело. "Маленький волк" восточных районов заметно крупнее и темнее родственного ему койота на Западе, причем эти различия настолько разительны, что вряд ли могли развиться в ходе обычного эволюционного процесса всего лишь за одно столетие с начала распространения его на восток. Однако давно известно, что койоты легко спариваются с подходящими по росту домашними собаками. Я сильно подозреваю, что "кустарниковый волк", как его окрестили жители восточных районов, является продуктом скрещивания между собственно койотом, обыкновенным волком^* и одичавшей собакой и что нынешний "маленький волк" есть не что иное, как новый вид, соединивший в себе гибридную силу с пониманием человеческого поведения, присущим домашней собаке. Если это так, то секрет успеха "маленького волка" кроется в следовании им старой как мир поговорки: с кем поведешься, от того и наберешься.

^* (Timber wolf (англ.) - обыкновенный ("серый") волк. - Прим. перев.)

Но в чем бы ни заключался секрет его успеха, я вслед за Кахаланом желаю благополучия сильному, умному и выносливому "маленькому волку", чей протяжный полуночный вой я снова услышал прошлым летом на Кейп-Бретоне - впервые после того, как полвека назад покинул западные равнины моего отрочества.

Около десяти тысячелетий тому назад волк был вторым после человека наиболее распространенным и процветающим млекопитающим в северном полушарии. Многочисленные разновидности и подвиды Canis lupus - серого волка - встречались, начиная от Японии, по всей Азии, Индии, Европе, Северной Африке и Северной Америке. При этом волки нигде не отличались большой численностью в смысле образования крупных популяций, ибо, подобно первобытным людям, они жили семейными группами, или кланами, в пределах собственных охотничьих участков, разбросанных на огромных пространствах и включающих в себя острова высоких широт, болота и джунгли субтропиков, лиственные леса зоны умеренного климата, иссушенную солнцем пустыню Гоби и вздымающиеся в высь хребты Альп, Гималаев и Скалистых гор.

Есть много доказательств того, что раньше не питавшие взаимной вражды волки и охотники не только терпимо относились друг к другу, но и вели образ жизни, напоминающий симбиоз, когда жизнь одного зависела от благополучия другого. Охота на волков по необходимости помогала людям выжить в борьбе с голодом; в то же время общеизвестно, что массовое уничтожение человеком других животных по мере усовершенствования огнестрельного оружия пошло волкам на благо. Сравнительно недавно, в 1940-х годах, оленеводы-инуиты районов центральных и арктических областей Канады сами способствовали тому, чтобы волки жили и устраивали свои логова на охотничьих участках племени. Они были уверены, что эти большие дикие собаки способны "призывать" стада мигрирующих оленей карибу. Волки, видимо, охотно "пошли" на это, пользуясь остатками с охотничьего стола оленеводов.

Когда человек, становясь фермером или пастухом, зависимым от домашних животных, начал освобождаться от своих охотничьих привычек, он перестал приписывать волку свой образ мышления и со временем стал считать бывшего товарища по охоте своим закоренелым врагом. В конце концов цивилизованному человеку удалось полностью вытравить из своей памяти образ реального волка и заменить его придуманным образом животного с массой дурных наклонностей, вызывавших почти патологический страх и ненависть.

В начале освоения Нового Света европейцам всюду попадались волки. Однако, не вполне еще "цивилизованные", будущие земледельцы на первых порах не обращали на них особого внимания. Антони Паркхерст как бы вскользь упоминает о волках приблизительно в 1574 году: "Я забыл было сказать о множестве волков". Джеймс Йонге, посетивший Ньюфаундленд в 1663 году, также мимоходом упоминал о "медведях и волках ... которыми изобилует эта страна". Даже в 1721 году Дени де Ля Ронд, описывая остров Принца Эдуарда, заметил с видимым безразличием, что "[там] в изобилии водятся большие волки".

Действительно, примерно до середины XVIII века чужеземцы вели себя пассивно в отношении волков, за исключением, может быть, районов поселений. Первопроходцы, трапперы и даже рыбаки, по-видимому, не боялись волков, не считая их смертельными врагами. Страшная легенда о всепожирающем волке с клыкастой, брызжущей слюной пастью и налитыми кровью глазами появилась на свет на нашем континенте только после поселения европейцев, задавшихся целью "превратить эту дикую пустыню в истинно райский сад для услады и пользы человека" (каковым, надо полагать, она теперь и является).

Примерно к 1750 году волк успел превратиться в сознании людей из естественного обитателя Нового Света в прожорливого монстра, которого поселенцы Новой Англии нарекли "порождением дьявола в наказание человечеству". Люди свято верили, что они не смогут превратить "дикую пустыню в рай" и "покорить" Новый

Свет, пока волки рыщут по лесам, равнинам, тундре и горным долинам. Так началась одна из самых беспощадных войн за преднамеренное уничтожение современным человеком братьев своих меньших.

В 1877 году преподобный Филип Токе докладывал об успешном ходе этой войны на Ньюфаундленде: "Несколько лет тому назад эти звери были довольно обычными обитателями окрестностей Сент-Джонса... Был принят закон... о вознаграждении за отстрел волков в пять фунтов... Соразмерно с ростом [народо] населения эти властители лесов будут постепенно уничтожаться, [пока не] будет забыто само их существование. История почти каждого народа свидетельствует о том, что по мере расширения своих владений человек вторгается в царство животных, сея смерть и разрушение.

Как показывает история Ньюфаундленда, некоторые обитатели океана и стаи пернатых [уже] погибли от разящей десницы человека".

Великолепный почти чисто белый ньюфаундлендский волк - уникальный подвид арктического происхождения - имел пророческое латинское название Canis lupus beothucus, которое говорит нам о его связи с ньюфаундлендскими коренными жителями - индейцами племени беотуков. Белый волк ненадолго пережил своего тезку беотука - еще одну жертву "разящей десницы человека". Известно, что последний оставшийся в живых зверь был убит в 1911 году.

По существу, та же история повторялась и повторяется во всех других районах континента. Поощряемые государственными субсидиями и вознаграждениями, наши современники с помощью ядов, капканов, петель и ружей, а также передовой технологии и новейшего вооружения вели и продолжают вести смертельную войну против волков - кампанию, которая, очевидно, закончится полным истреблением этих животных в Северной Америке, если не во всем мире.

По состоянию на 1984 год Canis lupus был полностью уничтожен на Ньюфаундленде, острове Принца Эдуарда, в Новой Шотландии, Нью- Брансуике, на юге Онтарио и Квебека, в канадской прерии^* и в значительной мере в Мексике и в граничащих с Канадой американских штатах, за исключением Миннесоты и Мичигана, где под угрозой истребления доживают несколько сотен сохранившихся особей. В период с 1850 по 1900 год правительственные вознаграждения были выплачены примерно за два миллиона убитых, пойманных в капканы или отравленных волков в США (без Аляски). В то время один "волчатник", снабженный мешочком стрихнина, мог за один сезон записать на свой счет до 500 отравленных волков. В настоящее время из двадцати четырех подвидов и разновидностей Canis lupus, обитавших в Северной Америке в начале нашествия европейцев, семь уже исчезли, а большинство из оставшихся находятся под угрозой полного уничтожения.

^* (Центральная часть провинции Альберта. - Прим. перев.)

Репутация волка сложилась из различных мнений - "за" и "против". Достаточно сказать, что, по мнению большинства самостоятельно мыслящих ученых, волки жизненно необходимы для благополучия как раз тех видов животных, которые составляют их добычу; волки не представляют опасности для жизни людей; наконец, они наносят лишь незначительный урон домашним животным и, как правило, стараются держаться подальше от людских поселений и сельскохозяйственных предприятий. Мы приговорили их к смерти не за то, чем они являются на самом деле, а за их нами же вымышленный образ свирепых убийц, который, по правде говоря, отражает нашу собственную сущность.

Еще один недавний пример систематического истребления волков под тем же постыдным предлогом помощи процветанию "более подходящих" видов подала провинция Британская Колумбия, где войну за уничтожение этих животных возглавил министр, ответственный за охрану природных ресурсов. Вот что он заявил:

"Эти "красивые звери" могут приятно выглядеть в книге, на фотографии или картине. Они могут произвести впечатление в зоопарке или в ловко сделанном кинофильме. В жизни же, в кустарниковых зарослях они - одни из самых опасных, злобных и жестоких убийц, какие только существуют. Вопреки версии Фарли Моуэта, они убивают вовсе не выборочно. Стая волков убьет всех животных в стаде, которых сможет убить, зачастую лишь вспарывая им шкуру и обрекая их на медленную смерть".

Такой вот приговор был вынесен волкам в ноябре 1983 года министром по охране окружающей среды Британской Колумбии Тони Брумметтом. Избирательный округ Брумметта включает район реки Пис-Ривер в северо-восточном углу провинции - один из немногих глухих уголков, где пока еще водятся волки. Этот район с центром в Форт-Нельсоне - настоящий рай для охотников на крупную дичь и любителей трофеев, приезжающих туда в основном из Японии, ФРГ и США. Приятное времяпрепровождение богатых леди и джентльменов приносит немалый доход мотелям, ресторанам и лавкам Форт-Нельсона. Особенно большой доход получают заведения, снабжающие охотников снаряжением и егерями.

Когда в середине 1983 года Брумметт (сам заядлый охотник) узнал, что увеличивающийся наплыв иностранцев в районе реки Пис истощает запасы крупной дичи, он был встревожен этим обстоятельством не меньше своих избирателей. Поскольку ограничивать охоту было бы по политическим причинам нецелесообразно, Брумметт решил уничтожить единственного в природе конкурента человека в охоте на лося, снежного барана, карибу и прочую крупную дичь. Такой образ действий был выгоден еще и тем, что отвлекал внимание общественности от истинных преступников. Короче говоря, выход из положения он видел в том, чтобы признать волка виновным и сделать его мишенью как во плоти, так и в сознании людей.

Первым делом Брумметт поручил биологам из своего министерства собрать необходимые "научные" доказательства для предъявления обвинения волкам района реки Пис. Затем эти государственные служащие взяли на себя роль судей и присяжных заседателей и, признав волка виновным, вынесли ему смертный приговор. После чего Брумметт поручил привести приговор в исполнение д-ру Джону Эллиоту из Службы охраны рыб и диких животных - главному обвинителю на "волчьем процессе", который, кстати сказать, возглавлял в Форт-Нельсоне местную Службу охраны диких животных.

Из политических соображений было решено намеченную программу действий не публиковать и выделить на ее выполнение не больше 30 000 долларов за счет налогоплательщиков. Но поскольку Эллиот ни в коем случае не должен был испытывать нехватку средств, местное отделение Канадской федерации охраны диких животных и Ассоциация егерей северных областей Британской Колумбии обеспечили дополнительные ассигнования на фрахтование вертолета, при помощи которого Эллиот имел возможность произвести разведку и уничтожить популяцию волков северной части района реки Пис.

Здесь уместно будет сказать пару слов об упомянутой Канадской федерации охраны диких животных. Основанную в 1960 году обществами рыболовов и охотников с целью защиты их интересов, Федерацию не следует путать (хотя это так и напрашивается) ни с Канадской службой охраны диких животных - федеральной правительственной организацией, ни с Канадской федерацией по охране природных ресурсов и окружающей среды. Чтобы получить государственные средства и поддержку общественности, Канадская федерация охраны диких животных провозглашает своей целью "увеличение численности популяций диких животных". При этом Федерация умалчивает о том, что "увеличение численности" в немалой степени направлено на обеспечение поставки живых мишеней для охотников-спортсменов - членов Федерации.

Не так давно я получил от упомянутой Федерации пакет почтовых марок с красочными изображениями цветов, бабочек и певчих птичек. Сопроводительное письмо с просьбой о пожертвованиях содержало следующее трогательное увещевание: "Эти марки выполняют важнейшую миссию, когда Вы наклеиваете их на отправляемую Вами открытку, письмо или бандероль. Они напоминают о красоте, которую мы унаследовали и должны сберечь общими усилиями. Пользуйтесь этими марками, чтобы люди не забывали о важном значении дикой природы, охраны природных ресурсов и здоровой окружающей среды".

Помощь администрации Британской Колумбии д-ру Эллиоту в осуществлении его программы "увеличения численности" диких животных включала сотрудничество с Фондом охраны диких баранов Северной Америки - аналогичной организацией, основанной в Вайоминге с целью "увеличения" численности диких баранов для развития охоты. Ее президент похвастал, что в 1983 году Фонд истратил 800 000 долларов, "солидная часть" которых была использована в Канаде на истребление волков, выжигание лесов и прочие мероприятия, направленные на улучшение условий охоты на диких баранов. Примерно 200 000 долларов из общей суммы расходов были выделены на поддержку программы д-ра Эллиота и г-на Брумметта по "регулированию" численности волков.

Кроме того, Канадская федерация охраны диких животных организовала сбор дополнительных средств на осуществление работ д-ра Эллиота, выпустив специальную лотерею в тысячу билетов стоимостью сто долларов каждый. Самым крупным выигрышем было участие в десятидневной охотничьей экспедиции - сафари в Зимбабве, где счастливый обладатель выигравшего билета имел возможность вдоволь поохотиться на африканских животных.

Сначала все эти мероприятия намечалось провести, так сказать, "негласным образом". Однако в январе 1983 года слухи о планах использования лотерейной выручки просочились наружу, и в воздухе запахло крупным скандалом. Одному дотошному репортеру удалось пронюхать не только о намерениях Брумметта, но и о том, что Эллиот уже вовсю занимается выполнением порученного ему задания.

Уединившись на ранчо одного из богатейших местных охотников - щедрого жертвователя на нужды правящей партии социального кредита, которую представлял Брумметт, Эллиот командовал оттуда ударными силами, состоявшими из вертолета и нескольких легких самолетов поддержки. Эти пилотируемые "добровольцами" личные самолеты прочесывали местность в поисках волков. Когда кто-нибудь из "своры воздушных гончих", как они себя в шутку называли, засекал волчье семейство, он радировал об этом Эллиоту, и тот направлял свой вертолет к обнаруженной цели. Самолеты сгоняли волков в кучу, не давая им возможности убежать, а Эллиот на бреющем полете в упор расстреливал их из автоматического оружия. Когда это считали удобным, убитых волков подбирали, а их шкуры стоимостью каждая от 75 до 100 долларов отдавали "добровольцам" в награду за оказанные ими услуги. Когда эта история получила огласку, уже было убито около 35 волков.

Протесты организаций по охране природы нашли широкую поддержку со стороны возмущенной общественности. Эллиот был спешно вызван в столицу провинции Викторию, где Брумметт устроил пресс-конференцию. Назвав свою программу обычным мероприятием по "использованию запасов промысловой дичи", министр подтвердил, что целью программы является "увеличение численности диких животных для развития охоты". Он сравнил эту деятельность с выращиванием домашнего скота. "В сельском хозяйстве мы также стремимся вырастить побольше животных, с тем чтобы побольше их забивать", - сказал он. Затем откровенно заявил, что его министерство само финансирует всю программу, и представил аудитории Эллиота. С подкупающей простотой Эллиот пояснил, что он выполняет научно обоснованную программу охраны природных ресурсов, в соответствии с которой 80% от 500 волков в охваченном программой районе будут "отбракованы" для того, чтобы обеспечить устойчивое здоровое состояние популяций крупной дичи, включая популяцию самих волков. Щеголяя фактами и цифрами собственных исследований и другими данными, подтверждающими его выводы, Эллиот производил впечатление блестящего молодого ученого, преданного своему делу. Тем не менее его "обоснованные данные" тут же были подвергнуты критике независимыми экспертами, поставившими под сомнение как его методы, так и заключения. Особенно остро критиковалось отсутствие сведений, подтверждающих существование подсчитанных Эллиотом пятисот волков, 80% которых он намеревался уничтожить. Специалисты, указывая на явно завышенную Эллиотом оценку численности местной популяции, подчеркивали, что если он действительно обнаружит и уничтожит около 400 волков, то ему удастся прикончить вообще всю популяцию волков в этом обширном районе.

Нимало не смутившись, Эллиот улетел обратно, чтобы продолжить выполнение своей программы "увеличения численности" волков, а Брумметт отправился в отпуск на Ямайку, вероятно рассчитывая на то, что в его отсутствие страсти постепенно улягутся. Однако эти расчеты не оправдались. Кампания протеста против истребления волков охватила Канаду, США и распространилась на Европу. Пытаясь заглушить всеобщее возмущение, министерство Брумметта объявило, что "по соображениям безопасности" район, где происходит "отбраковка", будет отныне закрыт для репортеров. В конце концов, из-за отсутствия информации о положении дел в этом районе, протесты общественности стали постепенно ослабевать, а уничтожение волков тем временем не прекращалось.

Шел уже апрель, а Эллиот все еще был занят своей бойней с воздуха и успел убить к этому времени 363 волка. Нет причин сомневаться в том, что он уничтожил практически всех волков в районе операций.

Канадская Федерация охраны диких животных имеет все основания быть довольной, зная (а она не может этого не знать), что усилиями Службы рыболовства и охраны диких животных Британской Колумбии за зиму 1983/84 года в других частях провинции были отравлены, убиты или пойманы в капканы еще 400 волков. В ходе этих операций по "регулированию численности" вкупе с промысловой и "спортивной" охотой было уничтожено, вероятно, не менее 1400 "самых опасных, злобных и жестоких убийц в природе".

Весной 1984 года власти территории Юкон - северного соседа Британской Колумбии - начали подготовку к интенсификации собственной долгосрочной программы "регулирования численности волков", официально предупредив родителей об опасности нападения волков и о том, что с наступлением темноты детей нельзя выпускать из дома даже в окрестностях столичного города Уайтхорс. Юконские ученые, занимающиеся проблемами диких животных, предлагают ликвидировать эту опасность путем эскалации своей программы "регулирования численности волков". Тем же путем идет и провинция Альберта - восточная соседка Британской Колумбии. В своем интервью в январе 1984 года биолог Джон Гансон - руководитель секции использования и воспроизводства плотоядных животных высказался следующим образом: "Я не вижу ничего плохого в регулировании численности волков ради развития охоты на крупную дичь. Волки не платят налогов, а люди платят... проблема состоит в том, что если ты хочешь иметь хорошую охоту на крупную дичь, то ты должен разделаться с волками".

Те же мотивы прозвучали и на Аляске. Биологи этого штата разработали более современный метод "регулирования численности волков". Волка, обычно одного из стаи или семьи, отлавливают живьем с помощью капкана и надевают на него ошейник с радиопередатчиком. Зимою воздушные охотники "отбраковывают" волков, легко выходя на них по радиосигналам, посылаемым "волком-предателем" на погибель своему семейству. Да и в Миннесоте - единственном из первоначальных сорока восьми штатов, где еще сохраняется жизнеспособная, пусть даже остаточная популяция волков, местные и федеральные власти, подстрекаемые охотничьими обществами, готовятся открыть сезон охоты на животное, которого сам глава Департамента по охране природных ресурсов Миннесоты величает "великолепным трофеем".

К концу 1984 года стало ясно, что в районах, где популяции волков все еще существуют, принимаются согласованные усилия для окончательного решения "волчьей проблемы". Можно предсказать с большой долей вероятности, что эти усилия увенчаются успехом, если только они не встретят массовый отпор со стороны общественности, который нейтрализовал бы зловещий альянс правительственных охотоведов, корыстных политиканов и самозваных организаций по "охране природных ресурсов", стремящихся "увеличить" запасы крупной дичи.