Живое море

Таинственный подводный мир полон загадок и богат разнообразнейшими организмами. Знаменитый исследователь этого мира Жак-Ив Кусто, успешно разгадывающий тайны моря, своими книгами и телефильмами позволяет сухопутному жителю приобщиться к чудесам и опасностям Мирового океана.

Приводимый отрывок взят из книги "Живое море"^*, повествующей об исследованиях, проводимых Кусто на его судне "Калипсо". Возле рифа. Лссамп-шен в Индийском океане команда "Калипсо" обнаружила, что судно непреднамеренно стало питательным пунктом для коварных барракуд.

^* (Ж.- И. Кусто, Ф. Дюма, Д. Даген. В мире безмолвия. Живое море. Пер. с англ. Л. Жданова-М.: Знание, 1966.)

Во время скучных, но обязательных остановок для декомпрессии в трех метрах от поверхности мы приметили одинокую барракуду длиной около 120 сантиметров. Она всегда плавала поодаль, словно сторонясь нас. Обратили также внимание на то, что нас не покинули три дюжины прилипал, поселившихся на днище "Калипсо", когда мы в двух тысячах миль от рифа Ассампшен истребили их хозяек-акул. Вероятно, они питались крошками с нашего стола. Возвращаясь после погружения, мы устраивали поверку и каждый день не досчитывались одной-двух прилипал. Куда они девались? Когда их осталось всего около, десятка, Фалько решил непременно разгадать загадку. Он начал погружаться с утра пораньше и в конце концов был вознагражден зрелищем, какого никто из нас не видел за тысячи часов под водой.

Прямо из воды он явился к столу, за которым мы завтракали.

- Я видел, как барракуда схватила прилипалу! Шел метрах в тридцати от корабля, вдруг она метнулась к корме и схватила добычу. Быстро подплываю ближе, смотрю: перекусила прилипалу пополам, одну половину проглотила, а со второй половиной ушла.

Вот оно что! Выходит, "Калипсо" обеспечила барракуде не только кров, но и стол. И мы нарушили наш уговор не убивать в водах Альдабры.

- Возьми-ка свой арбалет, - сказал я Фалько.

Он взял гарпунное ружье и одним выстрелом казнил барракуду.

Три причины вызывают отвращение к барракуде: злая, угрожающая морда, мерзкая привычка подплывать вплотную к ногам человека и плотно приставшая к ней слава людоедки. Правда, эта слава - лишь догадка, основанная на двух первых свойствах. И все же...

В начале нашей стоянки у рифа Ассампшен я однажды на двадцатиметровой глубине снимал крупным планом обитателей роскошного кораллового отеля. Когда кончилась лента, я передал камеру ассистенту, чтобы он отнес ее на судно, а сам решил использовать оставшийся запас воздуха для экскурсии.

Проводив своего спутника взглядом, я повернулся и... увидел сплошную стену барракуд. Через маску, ограничивающую поле зрения наподобие шор, я поглядел вверх, вниз, в обе стороны. От самого дна до поверхности моря вырос барьер из барракуд среднего размера. Я был один, я был безоружен, и я невольно содрогнулся. До сих пор мы просто не обращали внимания на барракуд, я давно в печати объявил, что они не страшны подводному пловцу. Но в этот миг, оказавшись с ними лицом к лицу, я был далеко не уверен в правильности своего суждения. Почем знать, может быть, стадная психология такого косяка способна вдруг побудить хищниц на решительные действия.

"Перестань бояться! - велел я себе.- Укройся в рифе". Повернулся кругом - риф закрыт барракудами... Сердце отчаянно колотилось. Повернулся снова. Живая стена толщиной в три-четыре рыбы, без единой щелочки, вращалась вокруг меня, совсем заслонив поле зрения. Я медленно опустился на дно "колодца", сберегая остатки воздуха. Высокий серебристый цилиндр сделал несколько плавных оборотов вокруг оси, образованной пузырьками моего выдоха, развернулся и превратился в удаляющийся на запад занавес из хвостовых плавников.