Немного анатомии

Голубая кровь и три сердца

Осьминог, перевернутый на спину: венец щупалец с внутренней стороны. В центре виден рот животного. Роговой клюв втянут в глотку

Осьминоги - кузены устриц. Как у всех моллюсков, тело у них мягкое, безкостное. Но раковину, вернее ее недоразвитый остаток (две хрящевые палочки), носят они не на спине, а под кожей спины.

Осьминог

Осьминог в позе философа отдыхает, присосавшись к скале

Осьминоги - не простые моллюски, а головоногие^*. На голове у них растут щупальца-руки, которые называют также и ногами, потому что животные ходят на них по дну, словно на ходулях.

^* (Таков дословный перевод их научного названия Cephalopoda - цефалопода, которое эти животные получили, когда было установлено, что расположенные на голове у осьминогов длинные щупальца развились из "ноги" их древнего предка - первобытного моллюска. "Нога" - языковидный вырост тела, при помощи которого ракушка ползает по дну.)

Осьминог в раковине морской улитки. Направленная в нашу сторону трубка это и есть воронка - 'реактивный двигатель' спрута

Кальмары и каракатицы - тоже головоногие моллюски. От осьминогов они отличаются только внешностью. У кальмаров и каракатиц не восемь, а десять щупалец и тело с плавниками (у обычных осьминогов нет плавников). Туловище каракатицы плоское, как лепешка; у кальмара оно конусовидное, словно кегля. На узком конце "кегли" (там, где полагалось бы быть хвосту!) торчат в стороны ромбовидные плавники.

Кальмар

Раковина у каракатицы - известковая пластиночка, у кальмара - хитиновое перышко, похожее на римский меч гладиус. Гладиусом и называют недоразвитую раковину кальмара.

Каракатица

Осьминог

Щупальца головоногих моллюсков венчиком окружают рот. На щупальцах в два ряда или в один, реже в четыре сидят присоски^*. В основании щупальца присоски помельче, в середине - самые большие, а на концах - совсем крошечные.

^* (У осьминога триоксиопуса три ряда присосок)

Рот у головоногого небольшой, глотка мускулистая, а в глотке - роговой клюв, черный (у кальмара - коричневый) и кривой, как у попугая. От глотки к желудку тянется тонкий пищевод. По пути, точно дротик, он насквозь пронзает мозг. У осьминогов ведь и мозг есть - и довольно большой: в нем четырнадцать долей. Покрыт осьминожий мозг зачаточной корой из мельчайших серых клеток - диспетчерский пункт памяти, а сверху защищен еще и хрящевым черепом. Клетки мозга со всех сторон плотно облегают пищевод. Поэтому осьминоги (кальмары и каракатицы тоже), несмотря на очень хищные аппетиты, не могут проглотить добычу крупнее лесного муравья.

Но природа наделила их теркой, которой они приготавливают пюре из крабов и рыб. Мясистый язык головоногих покрыт полусферическим роговым чехлом. Чехол усажен мельчайшими зубчиками. Зубчики перетирают пищу, превращая ее в кашицу. Пища смачивается во рту слюной и попадает в желудок, затем в слепую кишку - а это по сути дела второй желудок.

Есть и печень, и поджелудочная железа. Пищеварительные соки, которые они выделяют, очень активны - быстро, за четыре часа переваривают пищу. У других

У осьминога триоксиопуса три ряда присосок, холоднокровных животных переваривание затягивается на многие часы, у камбалы, например, на 40-60 часов.

Каракатица

Но "вот что самое поразительное: у головоногих не одно, а три сердца: одно гонит кровь по телу, а два других проталкивают ее через жабры. Главное сердце бьется 30-36 раз в минуту.

У них и кровь необычная - голубая! Темно-голубая, когда насыщена кислородом, и бледная в венах.

Цвет крови животных зависит от металлов, которые входят в состав кровяных телец (эритроцитов), или веществ, растворенных в плазме.

У всех позвоночных животных, а также у дождевого червя, пиявок, комнатной мухи и некоторых моллюсков в сложном соединении с гемоглобином крови находится окисное железо. Поэтому их кровь красная. В крови многих морских червей, вместо гемоглобина, содержится сходное вещество - хлорокруорин. В его составе найдено закисное железо, и поэтому цвет крови этих червей зеленый.

А у скорпионов, пауков, речного рака и наших друзей - осьминогов и каракатиц кровь голубая. Вместо гемоглобина она содержит гемоцианин, с медью в качестве металла. Медь и придает их крови синеватый цвет.

С металлами, вернее с теми веществами, в состав которых они входят, и соединяется в легких или жабрах кислород, который затем по кровеносным сосудам доставляется в ткани.

Кровь головоногих моллюсков отличается еще двумя поразительными свойствами: рекордным в животном мире содержанием белка (до 10%) и концентрацией солей, обычной для морской воды. Последнее обстоятельство имеет большой эволюционный смысл. Чтобы уяснить его, сделаем небольшое отступление, познакомимся в перерыве между рассказами об осьминогах с существом, близким к прародителям всего живого на Земле, и проследим на более простом примере, как зародилась кровь и какими путями шло ее развитие.

Мы носим в крови частичку моря

Неуклюжее, странное на вид существо медленно (очень медленно: 13 миллиметров в час) ползет по стеклу. У него нет определенной формы: оно то сжимается в круглый комочек, то выпускает в стороны похожие на языки выросты.

Выросты-ножки вытягиваются вперед, удлиняются, жидкое тело животного переливается в них. Новые выросты ползут дальше, и животное, переливаясь в их нутро, "перетекает" на новое место. Так оно путешествует в капле воды, которую мы зачерпнули из пруда.

Это амеба, микроскопическое одноклеточное существо, и мы рассматриваем ее под микроскопом.

Отнеситесь с уважением к странному созданию: ведь так, или приблизительно так, выглядели миллиард лет назад предки всего живого на Земле - маленькие одноклеточные организмы, развившиеся в океане из белковых тел.

И сейчас еще в нашем организме живут клетки, очень похожие на амеб. Это лейкоциты - белые кровяные тельца, отважные охотники за микробами.

Вот амеба наткнулась на зеленый шарик - одноклеточную водоросль. Она обнимает ее своими "ножками", обтекает со всех сторон полужидким телом - и микроскопическая водоросль уже внутри амебы! Так амеба питается.

Кальмар

А как дышит? Каждые одну-две минуты в теле амебы образуется маленькая капелька воды. Она растет, разбухает - и вдруг прорывается наружу, выливаясь из тела животного.

Это пульсирующая вакуоль - "блуждающее сердце" амебы: то здесь появится оно, то там. Вода, проникающая снаружи в тело крошечного существа, собирается внутри вакуоли. Вакуоль сокращается и выталкивает воду наружу, снова в пруд. Вместе с водой внутрь тела животного поступает растворенный в воде кислород. Так амеба дышит.

Значит, у амебы нет крови. Необходимый для дыхания кислород приносит в ее тело морская или прудовая вода - смотря по тому, где амеба живёт: в море или пруду. Вода же выносит наружу и переработанные в процессе жизнедеятельности продукты - шлак обмена веществ.

Постепенно, в течение многих сотен миллионов лет, из одноклеточных животных развились многоклеточные. Шестьсот миллионов лет назад в море уже обитали губки, медузы, актинии. Их мало изменившиеся потомки дожили до нашего времени, и, разрезая их, мы можем заметить, что у этих животных тоже нет крови. Нужный для дыхания кислород они получают прямо из морской воды. Она омывает их снаружи и проникает внутрь тела через многочисленные поры, наполняя все ткани. Оттого медуза и выглядит такой водянистой и прозрачной: она "налита" водой.

Морская вода - колыбель, в которой зародилась жизнь,- долгое время оставалась для обитателей первобытного океана тем единственным транспортным средством, которое доставляло тканям их тела необходимый для жизни кислород.

Но животные, развиваясь, все более и более усложнялись. Вода уже не могла так просто, как у медуз и губок, проникнуть со своим драгоценным грузом ко всем сложным органам новых существ. И тут совершается (не сразу, конечно, а на протяжении миллионов лет) замечательное превращение: внутри тела животного образуется свой собственный "водопровод". Целая сеть каналов, наполненных жидкостью, разносящей кислород по всему телу.

Впервые эта кровеносная или вначале "водопроводная" система появилась у древних червей. У них не было еще настоящей крови: кровеносные сосуды этих животных наполняла обычная, лишь немного измененная морская вода. Постепенно, в процессе эволюционного развития сокращалось в ней количество ненужных организму морских солей и появлялись новые вещества, до неузнаваемости изменился ее состав и химические свойства. Мало-помалу захваченная "в плен" морская вода превратилась внутри организма в чудесную жидкость, циркулирующую сейчас в наших венах и артериях. Образовалась кровь.

Можно сказать, что наши далекие предки - древние амфибии, выйдя триста миллионов лет назад на сушу, унесли в своих артериях частицу прежней родины - преобразованную в кровь морскую воду. До сих пор в крови животных сохранились морские соли. И чем ниже по своей организации животное, тем их больше.

В крови высших животных - птиц, скажем, или зверей - трудно обнаружить явные признаки морской воды. Оно и понятно. Ведь кровь, этот чудодейственный "сок" нашего организма, выполняет теперь очень многообразные функции. Тысячами протоков и микроскопических ручейков-капилляров растекается она по всему телу. Все клетки тела черпают из крови пищу, поступающую из кишечника, и отдают ненужные вещества и углекислый газ. Железы внутренней секреции выделяют в кровь гормоны, регулирующие работу разнообразных органов. Словом, кровь разносит по телу вместе с кислородом и множество всевозможных солей, кислот, питательных веществ и продуктов распада. Поэтому состав ее очень сложен.

Но у головоногих моллюсков он сложен не настолько, чтобы внимательный исследователь не мог обнаружить в их жилах следы морской стихии.

Глаза, которые видят тепло

"Если,- пишет один ученый,- попросить зоолога указать наиболее поразительную черту в развитии животного мира, он назвал бы не глаз человека (конечно, это удивительный орган) и не глаз осьминога, а обратил бы внимание на то, что оба эти глаза, глаз человека и глаз осьминога, очень похожи". Похожи они не только своим устройством, но часто даже и выражением - странный факт, который всегда поражал натуралистов.

Осьминожий глаз по сути дела ничем не отличается от человеческого. Во всяком случае, разница между ними очень небольшая. Разве что роговица у осьминога не сплошная, а с широким отверстием в центре.

Аккомодация (установка зрения на разные дистанции - фокусировка) у человека достигается изменением кривизны хрусталика, а у осьминога - удалением или приближением его к сетчатке, подобно тому как в фотоаппарате движется объектив. Веки осьминога смыкаются тоже иначе, не так, как у нас, они снабжены кольцевой мускулатурой и, закрывая глаз, затягивают его, словно занавеской на кольцевой вздержке.

Ни у кого из обитателей моря нет таких зорких глаз, как у осьминога и его родичей. Только глаза совы, кошки да человека могут составить им конкуренцию.

На одном квадратном миллиметре сетчатки осьминожьего глаза насчитывается около шестидесяти четырех тысяч воспринимающих свет зрительных элементов, у каракатицы еще больше - сто пять тысяч, у кальмара - сто шестьдесят две тысячи, у паука же их только шестнадцать тысяч, у карпа - пятьдесят тысяч, у кошки - триста девяносто семь тысяч, у человека - четыреста тысяч, а у совы даже - шестьсот восемьдесят тысяч.

И размер глаз у головоногих моллюсков рекордный. Глаз каракатицы лишь в десять раз меньше ее самой, а у гигантского спрута глаза величиной с небольшое колесо. Сорок сантиметров в диаметре!

Даже у тридцатиметрового голубого кита глаз не превышает в длину десяти-двенадцати сантиметров (в 200- 300 раз меньше самого кита).

Но самые необыкновенные глаза у глубоководных кальмаров: у одних они торчат вверх телескопами, у других на тонких стебельках вынесены далеко в стороны, а есть и такие кальмары, у которых (небывалое дело!) глаза асимметричные^* : левый в четыре раза больше правого. Как плавают эти животные: ведь голова у них неуравновешена...

^* (Асимметричные глаза типичны для представителей семейства Histioteuthidae.)

Немалые, наверное, приходится им прилагать усилия, чтобы плыть вперед и не переворачиваться.

Профессор Джильберт Восс из Океанографического института в Майами (США) думает, что большой глаз приспособлен к глубинам, он собирает своей мощной оптической системой рассеянные там крохи света. Маленьким же глазом кальмар обозревает окрестности, всплывая "а поверхность. Это вполне возможно.

У кальмаров есть и совсем особенные глаза, ни у кого в природе больше не встреченные,- термоскопические^*. Они "видят"... тепло.

^* (Термоскопические глаза открыты у глубоководных кальмаров Chiroteuthis bomplandi, Mastigoteuthis grimaldii, Abralia sp., Enoploteuthis sp.)

На плавниках кальмара мастиготевтиса около тридцати миниатюрных "термолокаторов", способных, очевидно, воспринимать тепловые лучи. Темными точками они рассеяны в коже. Под микроскопом видно, что орган состоит из шаровидной капсулы, наполненной прозрачным веществом. Сверху капсула прикрыта толстым слоем красных клеток - это светофильтр, он задерживает все лучи, кроме инфракрасных.

По-видимому, в термоскопических глазах кальмаров происходят фотохимические процессы такого же типа, как и на сетчатке обычного глаза или на фотопластинке. Поглощенная органом энергия приводит к перекомбинации светочувствительных (у кальмаров - теплочувствительных) молекул, которые воздействуют на нерв, вызывая в мозгу представление наблюдаемого объекта.

У гремучих змей Америки и щитомордников, которые водятся у нас в Сибири, тоже есть на голове своеобразные термолокаторы, но устроены они иначе: по принципу термоэлемента^*.

^* (Более подробно рассказано об этом удивительном органе чувств в моей книге "Тропою легенд". Молодая гвардия, 1961.)

Змеи при помощи термолокаторов разыскивают в темноте теплокровных грызунов и птиц, которые, как и всякое нагретое тело, испускают инфракрасные лучи.

А зачем термоскопические глаза кальмарам? Ведь на глубинах, где они обитают, нет теплокровных животных...

Нет ли? А кашалот. Этот прожорливый кит ныряет очень глубоко и охотится в морской бездне на кальмаров. Съедает их в день несколько тонн. Я просмотрел содержимое желудка нескольких сот кашалотов, добытых нашими китобойными флотилиями, и убедился, что 95 процентов меню Старины Моби Дика составляют глубоководные кальмары.

Сотни тысяч кашалотов пожирают ежедневно сотни миллионов кальмаров, преимущественно глубоководных.

Вот почему, я думаю, развились у жителей холодной пучины глаза, которые "видят" тепло. Местных теплокровных животных там нет - это правда, зато сверху, с сияющей лазури моря, вторгаются в царство вечного мрака огромные прожорливые звери. Сигналы о их приближении подают кальмарам термолокаторы.

Реактивный двигатель

Мы переходим теперь к описанию самого интересного органа головоногих моллюсков - реактивного двигателя. Обратите внимание, как просто, с какой минимальной затратой материала решила природа сложную задачу.

Снизу, у "шеи" кальмара (рассмотрим в качестве примера этого моллюска), заметна узкая щель - мантийное отверстие. Из нее, словно пушка из амбразуры, торчит наружу какая-то трубка. Это воронка, или сифон,- "сопло" реактивного двигателя.

И щель, и воронка ведут в обширную полость в "животе" у кальмара: то мантийная полость - "камера сгорания" живой ракеты. Всасывая в нее воду через широкую мантийную щель, моллюск с силой выталкивает ее затем через воронку. Чтобы вода не вытекала обратно через щель, кальмар ее плотно замыкает при помощи особых "застежек-кнопок", когда "камера сгорания" наполнится забортной водой. По краю мантийного отверстия расположены хрящевые грибовидные бугорки. На противоположной стороне щели им соответствуют углубления. Бугорки входят в углубления и прочно запирают все выходы из камеры, кроме одного - через воронку.

Когда моллюск сокращает брюшную мускулатуру, сильная струя воды бьет из сифона. Отдача толкает кальмара в противоположную сторону.

Воронка направлена к концам щупалец, поэтому головоногий моллюск плывет хвостом вперед. Вот почему каракатица в "Тараканище" Корнея Чуковского "так и пятится, так и пятится" - обстоятельство, которое, помню, очень смущало меня в детстве.

Реактивные толчки и всасывание воды в мантийную полость с неуловимой быстротой следуют одно за другим, и кальмар ракетой проносится в синеве океана.

Если бы толчки были отделены друг от друга значительными промежутками времени, как у гребешка или эшны^*, то животное не получило бы особых преимуществ от такого передвижения. Чтобы ускорить темп реактивных "взрывов" и довести его до бешеной скорости, необходима, очевидно, повышенная проводимость нервов, которые возбуждают сокращение мышц, обслуживающих реактивный двигатель.

^* (Морская ракушка-гребешок (Pecten), резко сжимая створки раковины, рывками может двигаться вперед за счет реактивной силы струек воды, выброшенных из-под раковины. Приблизительно так же скачет и моллюск солен.

Личинка стрекозы эшны или коромысла набирает воду в заднюю кишку, а затем выбрасывает ее и прыгает вперед, подгоняемая силой отдачи.)

Проводимость же нерва, при прочих равных условиях, тем выше, чем больше его диаметр. И действительно, у кальмаров мы находим самые крупные в животном царстве нервные волокна.

Диаметр их достигает целого миллиметра - в пятьдесят раз больше, чем у большинства млекопитающих,- и проводят возбуждение они со скоростью двадцать пять метров в секунду.

У трехметрового кальмара дозидикуса (он обитает у берегов Чили) толщина нервов фантастически велика - восемнадцать миллиметров. Нервы толстые, как веревки!

Сигналы мозга - возбудители сокращений - мчатся по нервной "автостраде" кальмара со скоростью легкового автомобиля - девяносто километров в час!

Когда в начале нашего века были открыты эти сверхгигантские нервы, ими тотчас заинтересовались физиологи. Наконец-то нашли они подопытное животное, у которого в живые нервы можно было вставлять игольчатые электроды. Исследование жизнедеятельности нервов сразу продвинулось вперед. "И кто знает,- пишет британский натуралист Фрэнк Лейн,- может быть, есть сейчас люди, обязанные кальмару тем, что их нервная система находится в нормальном состоянии".

Две странички о вкусе

Даже ослепленные осьминоги видят свет. Вернее ощущают его всей поверхностью тела. Оно у них очень чувствительное: в коже рассеяны осязательные, светочувствительные, обонятельные и вкусовые клетки.

Вкус пищи, предлагаемой экспериментаторами, осьминоги распознавали не только языком. И даже главным образом не языком, а руками. Вся внутренняя поверхность щупалец (но не наружная) и каждая присоска участвуют в дегустировании пищи. Чтобы узнать, соответствует ли его вкусу предлагаемое блюдо, осьминог пробует его кончиком щупалец. Если это съедобный кусочек, тянет его в рот, не считаясь с мнением других чувств, "апример осязания. Давали осьминогам пористые камни, смоченные мясным экстрактом. На ощупь можно было заключить, что предмет этот несъедобен, но щупальцы-дегустаторы, соблазненные соком жаркого, не обращали внимания "а протесты осязательных нервов. Осьминог подносил предательский камень ко рту, пытался его разгрызть и лишь потом выбрасывал. Напротив, вполне съедобные куски мяса, но лишенные соков, осьминог с презрением отвергал, слегка коснувшись их кончиком одной из восьми рук.

Чувство вкуса у осьминога настолько тонко, что он, видимо, и врагов распознает на вкус.

Мак-Гинити, американский океанолог, выпустил из пипетки около спрута капельку воды - воду экспериментатор засосал в другом аквариуме поблизости от мурены, злейшего врага осьминогов.

Спрут поступил соответственно иммитированной ситуации: испугался, побагровел и пустился наутек.

Впрочем, еще вопрос, каким чувством он распознал врага - вкусом или обонянием. Разница между этими чувствами невелика, а у осьминогов и вовсе, похоже, ее нет. Мы уже знаем, что органы вкуса, способные отличить сладкое от кислого, горькое от соленого, расположены у осьминога, помимо языка и губ, еще и на внутренней стороне щупалец. Но щупальцами осьминог отлично распознает и запахи: запах мускуса и других пахучих веществ. Какое чувство оповещает, например, лишенного зрения спрута о том, где лежит мертвая рыба? Он безошибочно находит ее даже на расстоянии полутора метров. Вкус? Обоняние?

Сытый осьминог не проявляет обычно интереса к пище - он не обжора, но отрезанное у того же осьминога щупальце, лишенное контроля головного мозга" упорно ползет за лакомым кусочком.

По-видимому, у осьминогов (и, конечно, у кальмаров и каракатиц) вкус и обоняние неразделимы.

Осталось упомянуть еще об одном чувстве - о слухе. Слышат осьминоги или они ко всему глухи?

Наверное, немного слышат, если крикнуть им в самое ухо. Впрочем, сделать это не просто: снаружи осьминожье "ухо" найти нелегко. Никаких внешних признаков, которые указывали бы на его существование, нет. Но если разрежем хрящевой череп осьминога, внутри найдем два пузырька с заключенными в них кристалликами извести. Это статоцисты - органы слуха и равновесия. Удары звуковых волн (но только, пожалуй, лишь сильные удары) колеблют известковые камешки, они касаются чувствительных стенок пузырька, и животное воспринимает звук, очевидно, как неясный гул.

Кристаллики извести сообщают осьминогу также о положении его тела в пространстве. Осьминоги с вырезанными статоцистами теряют ориентировку: плавают спиной вниз, чего нормальные животные никогда не делают, а то начнут вдруг вертеться волчком или путают верх и низ бассейна.

Древняя родословная

"Между тем в Ирландии происходят поразительные вещи,- писал четыреста лет назад один английский историк,- там нет... ядовитых гадов. А я видел камни, которые имели вид и форму змеи. Народ в тех местах говорит, что камни эти прежде были гадами и что они превращены в камни волею божией и молитвами святого Патрика".

"Змеиные камни", упомянутые здесь, имеют прямое отношение к теме нашего рассказа. Ведь это "гравированные" на камне портреты предков осьминогов. Ибо, как и подобает благородным созданиям, в жилах которых течет голубая кровь, у спрутов были предки и весьма древние и почтенные.

Отпечатки их "пальцев" (кончиков щупалец) на древних скалах и слепки с погрузившихся на дно моря трупов и раковин сохранились в древнейших летописях земли как окаменевшие воспоминания о тех давно минувших временах, когда мир был юным и жизнь не покинула еще своей колыбели - гостеприимного лона океана.

Суша в те дни была бесплодной пустыней, а в море жили лишь губки, медузы, крабы, актинии, черви да морские лилии. Рыб не было.

Среди первобытных обитателей океана видное место занимали и прадедушки осьминогов - наутилусы.

От них произошли аммониты. Это их раковинам, похожим на свернувшихся змей, святой Патрик обязан славой чародея, превратившего ядовитых гадов в камни.

Научное имя аммонитов происходит от древнеегипетского бога Аммона, которого жрецы изображали с головой барана. Свернутый спиралью бараний рог, похожий на раковину аммонита, служил эмблемой бога-барана.

Удлиненной волбортеллой (Volborthella tenuis) назвали ученые одного из первых наутилусов, древнейшего из древнейших обитателей Земли. Палеонтолог Шмидт нашел его в красном песчанике Эстонии. Животное родилось, жило и умерло пятьсот миллионов лет назад, в палеозойскую эру истории Земли. Видом и образом жизни напоминало оно свою кузину улитку - пряталось в раковине, прямой, как римский меч, и медленно ползало по дну первобытного моря в поисках скудной пищи, таская всюду на спине свой дом.

Доля нелегкая, и мы видим (по ископаемым остаткам), как постепенно облегчалась задача переноски дома на своих плечах. Помогла эволюция, наделившая древних наутилусов рядом полезных приспособлений. Прежде всего в раковине развились обширные камеры, наполненные газом,- дом сразу стал легким, как воздух, из грузила превратился в поплавок. Животные, словно надувные лодки, свободно теперь дрейфовали по волнам и расселились по всем морям и океанам. Мореплавание открыло широкий путь эволюционному прогрессу.

Как выглядели предки осьминогов, мы можем судить не только по их окаменевшим трупам, но и по живым образцам: шесть видов из старейшего рода морских патриархов дожили до наших дней. Пережившие свою эпоху наутилусы обитают на юго-западе Тихого океана, у Филиппин, Индонезийских островов и у Северной Австралии. Они похожи на сторуких улиток^* и живут в раковинах, разделенных перегородками. Когда наутилус хочет опуститься на дно, он наполняет раковину водой, она становится тяжелой и легко погружается. Чтобы всплыть на поверхность, наутилус нагнетает в свои гидростатические "баллоны" газ, он вытесняет воду, и раковина всплывает.

^* (У самок наутилусов около сотни (94) рук-щупалец, у самцов лишь - 60.)

Жидкость и газ находятся в раковине под давлением, поэтому перламутровый домик не лопается даже на глубине в семьсот метров, куда наутилусы иногда заплывают. Стальная трубка здесь сплющилась бы, а стекло превратилось бы в белоснежный порошок. Наутилусу удается избежать гибели только благодаря внутреннему давлению, которое поддерживается в его тканях, и сохранить невредимым свой дом, наполнив его несжимаемой жидкостью. Все происходит, как в современной глубоководной лодке - батискафе, патент на которую природа получила еще пятьсот миллионов лет назад.

У наутилуса нет ни присосок, ни чернильного мешка. Глаза его примитивны, как камера-обскура, они лишены линзы-хрусталика^*. Реактивный двигатель тоже еще в стадии конструкторских поисков. Словом, это хотя и головоногий моллюск, но далеко не современный. Он закостенел в своем консерватизме и за полмиллиарда лет не приобрел ни одного полезного приспособления. Потому наутилус и занесен в анналы зоологии под малоутешительным именем "живого ископаемого".

^* (Интересно, что развитие фотографической техники шло путями, уже пройденными эволюцией глаза, который ведь тоже своего рода фотоаппарат.)

А когда-то моря кишели наутилусами и аммонитами. Палеонтологам известны тысячи всевозможных их видов. Были среди них малютки не больше горошины. Другие таскали раковины-блиндажи, величиной с небольшой танк. Родной брат наутилуса - эндоцерас жил в раковине, похожей на пятиметровую еловую шишку. В ней свободно могли разместиться три взрослых человека.

Раковина аммонита пахидискуса - чудовищное колесо диаметром в три метра! Если раскрутить все витки, то из нее можно было бы соорудить лестницу до четвертого этажа. Никогда и ни у кого ни прежде, ни теперь не было таких огромных раковин.

Четыреста миллионов лет безмятежно плавали по волнам аммониты и наутилусы. Затем вдруг неожиданно вымерли. Случилось это восемьдесят миллионов лет назад, в конце мезозойской эры. Наукой с точностью не установлено, когда и как произошли от наутилусов белемниты - ближайшие родичи кальмаров и каракатиц. Двести миллионов лет назад они уже бороздили моря.

Белемниты почти не отличались от кальмаров. Разве только удельным весом своей раковины; она была тяжелая, пропитанная известью^*. Как это случилось, неизвестно, но раковина постепенно переместилась с поверхности моллюска внутрь его. Белемниты ее словно бы "проглотили" или, лучше сказать, поглотили. Раковина со всех сторон обросла складками тела и оказалась под кожей. Теперь это был уже не дом, а своего рода позвоночник. Но раковина-позвоночник долго еще сохраняла древнюю форму-полый, разделенный на камеры конус с массивным наконечником. Внешне напоминала она копье или дротик. Вот откуда белемниты получили свое странное имя: belemnon по-гречески дротик^**.

^* (Правда, советский палеонтолог Г. К. Кабанов предполагает, что раковина белемнитов пропитывалась известью уже после их смерти, в процессе окаменения.)

^** (В народе ископаемые раковины белемнитов называют "чертовыми пальцами".)

Белемниты вымерли чуть позже аммонитов. От белемнитов произошли кальмары. Царство динозавров еще не достигло своего величия, а они уже жили в море. Осьминоги появились позднее - сто миллионов лет назад, в конце мелового периода^*.

^* (Пока найден (в меловых отложениях Сирии) всего лишь один ископаемый осьминог Palaeoctopus newboldi. У него небольшие плавнички и одинарный (не двойной) ряд присосок на каждом щупальце.)

Ну а каракатицы совсем молодые (в эволюционном смысле) создания. Они начали свое развитие в одно время с лошадьми и слонами - всего каких-нибудь пятьдесят миллионов лет назад.